Сообщений в теме: 313

[wsir1963]

ПЕРЕВАЛ БА-ЗОЙ  

Спуски — подъемы, спуски — подъемы,
   вот он — Тройной перевал.
Кто он, могучий, что горные кручи
   из мягкого камня ваял?

У алых ворот всякий найдет
   узкий проход в таинственный грот.
Есть и примета: мхом приодета
   в том месте поверхность скал.

В теплые вёсны стройные сосны
   клонит-колышет ветер несносный;
Рассвет торопливый на листиках ивы
   щедро росу расплескал.

Из добродетели лезут в свидетели
   этих красот — благонравья радетели,
Не ведая лени, сбивая колени,
   взбираются на перевал…

   Хо-суан-Хыонг

[wsir1963]

Человеком и зависть и злость помыкают
Он им подчиняться готов
А ведь мы здесь  — из милости приживалы
Приютил нас чужой кров
Солнца и луны сменяются в срок
Снуют будто ткацкий челнок
Красота  — не навечно и жар сердечный
Угасает с теченьем годов
Чем пышней цветы в саду расцветут
Тем быстрей лепестки опадут
Вода,   наполняющая водоем
Не наполнит его до краев
Незавершенность и завершенность
Судьбою предопределены
Кто ж изменит небесные предначертанья
Хотя бы движение облаков?  

  Нгуен Бинь Кхием  

[wsir1963]

Сижу и пью вино

Пьяный,  щуря бесконечно глаза
Сижу один у окна
Не сосчитать опавших цветов
Мхом поросла стена
Если мы пить хмельного не станем
Чем бытие помянем
Кто оросит наш могильный холм
Доброй чашей вина?
Быстро,  как иволга золотая
Мелькнет,  улетая,  весна
Посеребрит нам поникшее темя
Неумолимое время
Без ежедневной попойки хорошей
Мы не справимся с ношей
Вздыбленной тучей нависнет жизнь
Тяжко придавит она.

Нгуен Зу

[wsir1963]

ОРХИДЕЯ В САДУ В КОНЦЕ ВЕСНЫ

Сижу, ладонью подпирая лоб.
Усталой мне и отдохнувшей, вея,

Восточный ветер – радость прежних дней –
Приносит слабый запах орхидеи.

Весь сад окрашен в изумрудный цвет,
Здесь, кажется, иных оттенков нет.

Пора цветенья скоро отойдет.
Конец весне. Об этом я жалею.

И вдруг, вглядевшись в пышные кусты,
На ветках вижу алые цветы.

Ты, иволга, лететь не торопись,
Восточный ветер, вей же, вей сильнее.

Хоть сочтены цветов душистых дни
Пусть ветру улыбаются они.

Я на закате праздничной весны
Порадоваться встрече их успею.

Когда же ветер унесет вдаль
И разольет луна свою печать.

То про Весенний Аромат едва ль
Я сочинить стихи тогда сумею…

Хо-суан-Хыонг

[wsir1963]

Советую самому себе

У каждого свой предел
Побольше бы добрых дел!
Надежнее путь прямой
Строптив глупец  — нет не смел
В неволе тигр занемог
А пойманный дрозд запел
Себя смиряй,   человек
И в жизни ты будешь цел.

***

За славой гоняться не вижу причин
Лишь тот кто владеет собой  — властелин
Для золота лотосов и хризантем
Не хватит сосудов,   не хватит корзин
Где персик со сливой,   там путник стоит
Моим апельсинам под стать мандарин
Покинув глупцов,   сторонюсь мудрецов
Свободный в сужденьях,  я счастлив один.

***

Сосед богатого сыт
Сосед грабителя бит
Зато сосед мудреца
Прославлен и знаменит.
В тыкве вода кругла
Сутью владеет вид
Румяна красят лицо
А черная тушь чернит.

ТЮ ВАН АН

[wsir1963]

ДОНГШОНСКАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ
http://www.eastudies...ajaCivilizacija
Спроси любого вьета о происхождении его народа, и он наверняка скажет, что их прародители – Государь Дракон Лак и фея гор Ау Ко.  От этого союза появились на свет в одной оболочке сто яиц, из них вышли  сто сыновей. Половина из них поселилась на равнинах у моря с отцом, а остальные поднялись с матерью в горы, но каждый год потомки Ау Ко возвращались, чтобы совершить торжественное приношение духам предков. Хранить память о предках -  нравственный и религиозный долг. Могила есть пристанище усопших, но фактически они не мертвы: когда человек становится покойником, его душа продолжает свое существование. Живые и мертвые обитают в одном и том же мире, но существуют в разных формах.

Миф о происхождении вьетов - вопрос веры, которую никто и ничто не может поколебать. Исторически сложилось, что у народов, населяющих Вьетнам, были распространены различные религиозные системы и  верования. Многовековая история Вьетнама показала, что все проникающие в страну религии получали здесь распространение лишь в том случае, если уважительно относились к культу предков.  Независимо от того, считают ли они себя буддистами, католиками, даосами, мусульманами, адептами новых религий, они уверены в том, что у народа единое начало, они вышли из одного лона и называют друг друга они донг-бао, соотечественники («рожденные в одной утробе»).  
  
В бронзовом веке  на севере Вьетнама родилась единая и самобытная цивилизация, достигшая высокого технического и культурного уровня, так называемая донгшонская цивилизация. У лаквьетов (предков вьетнамцев) преобладало почитание духов предков, постепенно сформировавшее особую религию. В донгшонском искусстве нет изображений богов и чудовищ, а изображения людей (как полагают, часть из них – предки) встречаются в огромном количестве. Имеются следы существование у донгшонцев солярного культа. Есть данные о почитании неба, птиц и т.п. В концентрической модели Вселенной определенным «кольцам» соответствовали люди, животные, птицы. Имеются данные о существовании культа плодородия, о нем говорят парные изображения мужчин и женщин в момент полового акта.
Донгшонская цивилизация известна своеобразным реалистическим искусством, служившим культовым целям, представлена «донгшонскими барабанами», как именуют их   современная традиция. В самом Вьетнаме обнаружено примерно 140 барабанов.
На плоском верхнем диске имеются две сложные группы сцен, каждая из которых подобна другой, но занимает противоположную половину «кольца». Возможно, это мир живых и мир мертвых. Важная функция донгшонского искусства – фиксация обряда.
Изображения позволяют многое узнать о культе.
В центре звезда, окруженная группами людей, сцен с животными, с вкраплениями геометрических узоров. Птицы, олени, носороги встречаются между изображениями воинов на боевом корабле и пеших. Представлено много типов оружия: арбалет, топор, копье, кинжал, щит. Сцены состязаний по гребле, как полагают, представляют деревенские фестивали, которые отмечают огромную роль воды в сельском хозяйстве. Все реалистично, кроме наличествовавшего аиста – священной птицы дангшонцев и всех народов, воспринявших их верования. Изображения ярко описывают действия, связанные с производством риса; люди с плугами, рабочие волы и т.п.

[wsir1963]

ДОНГШОНСКИЕ БАРАБАНЫ

http://picasaweb.goo...360/BronzeDrum#

[wsir1963]

ВЬЕТНАМСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

[до конца XII в.]

"История всемирной литературы"

На территории Вьетнама достигла значительного развития культура бронзового века, расцвет которой датируется V—II вв. до н. э. и которая получила известность под названием донгшонской.

Ее памятники помогают восстановить некоторые черты древних мифов, бытовавших среди тогдашних обитателей страны. Большие бронзовые сосуды испещрены орнаментальными узорами, рисунками, изображающими путешественников в ладьях, птиц с длинными клювами, крокодилов (по-видимому, тотемных животных). На крышке одного из сосудов, которые имели ритуальное назначение, в центре ясно вырисовывается стилизованное изображение солнца, свидетельствующее о существовании у древних жителей Вьетнама солярного мифа, а женские и мужские фигурки, отлитые из бронзы,говорят об обрядах и мифах, связанных с культом плодородия. Рисунки на огромных ритуальных барабанах из бронзы воспроизводят, как полагают, похоронные обряды и мифологические представления о смерти и потустороннем мире.

Народ, создавший донгшонскую культуру, видимо, находился на пути к становлению классового общества; его основным занятием было поливное земледелие. Исследователи донгшонской культуры находят ей параллели в материальной культуре горных народов Вьетнама, стоящих на ранних ступенях общественного развития, в частности народности эдэ, давшей миру своеобразные эпические сказания, дышащие непосредственностью детства человечества. Герой эдэского «Сказания о Дам Шане» («Клей кхан Дам Шан») противится обычаям матриархата и воле божества. Одновременно Дам Шан — наставник людей, добывающий для них зерна риса и обучающий их различным промыслам. Он погибает в «черносмольном лесу» (воплощение потустороннего мира), пытаясь взять себе в жены Солнце-Женщину.

Несколько тысячелетий назад на территории Вьетнама образовался племенной союз Ванланг.

Классовое общество и государство оформляются, видимо, не позднее III в. до н. э. В III в. н. э. китайская империя Западная Хань присоединила это государство к себе, хотя длительное время власть продолжала оставаться в руках местной знати (лактыонгов и лакхэу). Вопрос о том, существовала ли во Вьетнаме собственная письменность до китайского завоевания, остается нерешенным, на памятниках бронзового века не обнаружено пока следов письменных знаков, хотя орнаменты могут оказаться криптограммами — записями мифов. Очевидно, что зародившееся государство не могло не нуждаться в письменности.Историки считают, что Зиаотяу (так именовался Вьетнам в период китайского господства), находясь на перекрестке путей, играл роль посредника между цивилизациями Индии и Китая; здесь в середине I тыс. н. э. читали на вэньяне и санскрите.

К концу VI в. в Зиаотяу распространила свое влияние буддийская школа тхиен (инд. — дхьяна), в чем немалая заслуга приписывается проповеднику Винитаручи, выходцу из Южной Индии.

Буддизм, вбирая в себя элементы местных культов, приспосабливаясь к условиям страны, постепенно завоевал прочные позиции. Самые ранние из известных науке памятников вьетнамской письменности (на ханване — вьетнамизированном варианте старого китайского литературного языка — вэньяня) относятся к X в., когда Вьетнам сбросил, наконец, многовековое иго китайских завоевателей. Имеются сведения и о более ранних письменных памятниках на ханване. Ханван был занесен сюда вместе с буддизмом и китайской системой образования, «натурализовался» и стал официальным письменным языком вьетнамского феодального государства. Вьетнамские поэты, хотя их стихи отражают вьетнамскую действительность и исходят из потребностей вьетнамского общества, обращаются к значительно более развитой китайской литературе и ее опыту, черпая прежде всего из поэзии эпохи Тан (VII—IX вв.) образы, сравнения, заимствуя у нее систему стихосложения, любовь к литературным реминисценциям.Одновременно через посредство государства Тямпа (на юго-востоке Индокитайского полуострова), культура которого испытывала значительное влияние Индии, а также благодаря буддизму вьетнамцы в определенной мере приобщились и к индийской культуре. «Рамаяна», обошедшая все страны Южной и Юго-Восточной Азии, в Средние века попала и во Вьетнам: известно краткое ее изложение в записи XV в. Есть основания полагать, что легенды кришнаитского цикла оказали влияние на вьетнамскую новеллу того же века.

Что же касается древнего фольклора вьетнамцев, то, пользуясь дошедшими до нас фрагментными записями, сделанными в более позднее время, можно составить о нем некоторое представление. «Собрание чудес и таинств земли Вьет» («Вьет диен у линь», XIV в.) и «Дивные повествования земли Линьнам» («Линьнам тить куай», XV в. Линьнам — одно из древних названий Вьетнама) содержат записи фольклора, восходящие к более раннему периоду. В предисловии к «Дивным повествованиям земли Линьнам» составитель этого фольклорного сборника Ву Куинь (XV в.) свидетельствовал, что приводимое в этой книге было «записано впервые людьми высокой учености и широких познаний еще при династиях Ли и Чан» (династия Ли правила в 1010—1225 гг., династия Чан — в 1225—1400 гг.).

Подобно другим составителям сборников такого рода, Ву Куинь в те времена воспринимал предания и легенды как нечто достоверное и долженствующее пополнить представления вьетнамцев об их историческом прошлом. Интересно его замечание о бытовании фольклора: «Все, от черноголовых детей до седовласых старцев, пересказывают эти повествования и любят их».

Несомненно, что материал, попавший в руки Ву Куиня, не раз переписывался и переиначивался до него и им самим, о чем он чистосердечно сообщал.

Есть основания полагать, что в книгу «Дивные повествования земли Линьнам» вошли записи мифологических преданий, сказок, а также легенд, как появившихся еще до свержения китайского владычества (т. е. ранее 939 г.), так и относящихся к более позднему периоду.

Время действия многих преданий, легенд и сказок спроецировано в некую отдаленную эпоху («эпическое время») — период царствования полулегендарной династии Хунг-выонгов (государей Хунгов; современные вьетнамские историки датируют эти факты II—I тыс. до н. э.). Правление государей Хунгов воспринималось как седая древность, время становления раннего вьетнамского государства.

В цикл о временах Хунг-выонгов входят произведения, неоднородные и по своей сути, и по древности содержащихся в них элементов. Цикл открывается преданием о древнем вьетнамском государстве, которое основали и которым правили Хунг-выонги. В предании переплетены мифологические представления древних вьетнамцев и их исторические воспоминания о борьбе с иноземными нашествиями.

Лак Лаунг Куен — Государь Дракон Лак (Лак — восходит к названию племени лаквьетов, т. е. протовьетнамцев) — выступает как мифологический персонаж, ибо он является первопредком вьетов; он же играет роль «культурного героя», первоучителя людей. Государь Дракон Лак обучил народ возделывать рис и разводить шелковичных червей (в этом он вполне схож с «культурными героями» других народов), но, кроме того, ему приписывается, уже в позднее время, установление классовых норм.

Мифологически осмысливается в предании и борьба против китайского завоевания: «Люди Южных краев из-за притеснения от людей Севера не могли больше жить спокойно как прежде» и стали взывать о помощи к Государю Дракону Лаку. Столкновения с чужеземцами изображаются как война Государя Дракона Лака за красавицу Эу Ко. В предание, таким образом, вплетается древний мотив борьбы за жену, столь характерный для ранних памятников героического эпоса. Но Государь Дракон Лак борется с врагами необычно: он, превратившись «в сотни, десятки тысяч чудовищ, неистовствующих духов, драконов, змей, тигров и слонов», устрашил пришельцев. В этом слышен отзвук добуддийских верований вьетнамцев; «чудовища» и «неистовствующие духи» выступают здесь как покровители вьетов. В X—XIII вв. и в более позднее время «языческие» культы были еще живы во Вьетнаме и иногда подвергались преследованиям. «Нельзя, впадая в ошибку, обожествлять разных злых духов, чудищ, нечистую силу», — наставлял в начале XIV в. конфуцианец Ли Те Суен.

Предание о том, что от брака с Государем Драконом Лаком красавица Эу Ко «породила мешок», а через шесть-семь дней «мешок лопнул и оказалось там сто яиц, из каждого яйца вышло по сыну», явно связано с тотемическими представлениями лаквьетов, одним из тотемов их, по-видимому, была птица. Сто сыновей, разделившись, разошлись: одни ушли к морю с отцом, другие остались с матерью. Это предание очень сходно с рассказом, известным у мыонгов, народа, живущего в горных районах Вьетнама и очень близкого по языку и культуре к вьетнамцам. Здесь, несомненно, слышны отголоски исторических воспоминаний о древнейших миграциях, но они своеобразно обобщены в сознании древних вьетов, персонифицированы и предстают как кровнородственные отношения между людьми, что характерно для мифологического мышления.

Иной тип художественного обобщения мы находим в поэтическом рассказе о богатыре Фу Донге (Зяунге). Фу Донг схож с героем зрелого эпоса, и его можно сопоставить с былинным Ильей Муромцем. То, что Фу Донг в три года «говорить еще не умел, все лежал на спине, не поднимался», очень близко к «сиденью сиднем» Ильи Муромца. Отчетливы в этой богатырской сказке демократические черты: Фу Донг, ни на что, казалось бы, не способный и никуда не годный малыш, вдруг в годину грозной опасности, нависшей над страной, заговорил как богатырь, не в пример растерявшемуся государю Хунгу. Фу Донг — образ собирательный, воплощение силы и воинской доблести. В X в. в честь Фу Донга, которому императорский двор пожаловал титул «небесного князя», был построен памятный храм (ден), ежегодно проводилось празднество, сопровождавшееся театральным действом и пением посвященных Фу Донгу песен.

К циклу повествований о временах Хунгвыонгов относится сказка о размолвке двух братьев по вине жены старшего брата; ссора привела в конце концов к тому, что старший брат превращается в камень, а младший — в арековую пальму, которую обвивает превратившаяся в бетельную лиану жена старшего брата. Этиологическая концовка варианта, дошедшего до нас в записи XV в., осложнена, видимо, поздней попыткой превратить сказку в храмовую легенду. Об этом свидетельствует образ государя Хунга, имеющий черты культурного героя: он первым открывает свойства бетеля, и обычай жевать бетель предстает как освященный его волей и повелением.

Предание о строительстве крепости-улитки Колоа с помощью Золотой Черепахи, о любви царской дочери Ми Тяу к юному заложнику Чаунг Тхюи рассказывает уже о временах, значительно более поздних, чем эпоха Хунгов. В предании старый сказочный мотив вражды тестя-царя и царского зятя, а также двойственность положения царевны использованы для того, чтобы объяснить поражение властителя Ан Зыонга и гибель его государства. Коллизии предания полны драматизма, потому что юноша-заложник, причина всех зол, любит Ми Тяу.

В ранних записях вьетнамского фольклора есть предание о сестрах-воительницах Чынг, возглавивших в I в. н. э. восстание против китайских феодалов. Отражающее активную роль женщины в общественной жизни в Юго-Восточной Азии этой далекой эпохи, предание основано на историческом факте.

Древние народные повествования, запечатленные в ранних записях вьетнамского фольклора, послужили неиссякаемым источником сюжетов и тем для писателей более поздней поры. Вьетнамская литература X—XII вв. развивалась в условиях, когда Вьетнам, завоевав независимость, завершал создание централизованного феодального государства.

В это время во Вьетнаме господствовали феодалы — потомственная аристократия, опиравшаяся на буддийских священнослужителей, многие из которых были связаны с ней по происхождению. В XI в. символом созидаемого централизованного государства становилось перемещение в столицу храмов, посвященных почитаемым местным духам и обожествленным героям. Новая общественная сила — ученые-конфуцианцы, из среды которых выходили служилые люди, — лишь начала формироваться. В столице был основан конфуцианский храм (1070), учреждено конфуцианское «Училище сынов отечества», где учился и наследник престола, и несколько позднее была установлена система экзаменов для получения ученой степени (с 1075 г.), на которых, как сообщает хроника, в XI—XII вв. испытывалось умение «читать буддийские молитвословия, воспроизводить на бумаге стихи древних и решать арифметические "задачи".
Была открыта академия (Ханлям), ведавшая составлением указов, куда назначались чиновники, выдержавшие экзамен.

Конфуцианство и буддизм отнюдь не всегда мирно сосуществовали. Конфуцианцы переходили в наступление, обрушиваясь, правда, не на учение буддизма, а на нерадивых монахов. Только в дальнейшем, при династии Чан, буддийские священнослужители будут все более оттесняться от власти учеными-конфуцианцами, чье идеологическое влияние также возрастет.

В X—XII вв. мы находим такие виды письменных памятников, которые имели отнюдь не только литературное назначение (все они написаны на ханване): хроники и исторические записи, дошедшие до нас лишь во фрагментах, поучения буддийских священнослужителей, обращенные к ученикам, воззвания полководцев, указы и послания, эпиграфика, представленная надписями на каменных стелах и колоколах буддийских храмов. Некоторые из них были облечены в стихотворную форму, что облегчало запоминание. Интересно, что на недавно открытом археологами в древней столице Хоалы восьмигранном столбе из камня имеется надпись, содержащая буддийские сентенции и сообщающая, что в 973 г. было поставлено сто таких столбов.

Эпиграфика на ханване начала XII в. свидетельствует о национальных истоках письменной словесности во Вьетнаме, ее живых и органических связях с сюжетами, образами вьетнамской мифологии и фольклора, с традициями народной культуры Вьетнама. Надпись на стеле при пагоде Дой (1121), сочиненная Май Конг Батом, содержит описания традиционных празднеств вьетов и театральных действ, устраивавшихся перед буддийской святыней; во время действ разыгрывались сценки с участием персонажей из вьетнамской мифологии и фольклора. В надписи упоминается древний дух — покровитель вьетов Золотая черепаха, а также птицы и лани (чьи изображения обычны на бронзовых памятниках донгшонской культуры).

Эпиграфические памятники начала XII в. предстают как явления сложного, синтетического порядка, разносторонне отражающие состояние современной им письменной традиции — от исторической, житийной прозы, жизнеописаний и религиозно-философских сочинений до художественной параллельной прозы, стихов, песен. В надписях на стелах запечатлены образы идеального правителя, военачальника, буддийского деятеля. Они изображаются в официальных ситуациях и в моменты великих свершений. Жизнеописания обычно имеют буддийское религиозно-философское вступление («Десять тысяч частей есть растворение Единого») и описательную часть, в которой вопреки буддийскому миросозерцанию живо ощущается интерес к биографии и истории, образно воспроизводятся подвиги и деяния тех или иных исторических лиц. Фап Бао, сподвижник полководца Ли Тхыонг Киета (1019—1105), сообщает, что знаменитый военачальник «телом был погружен в заботы бренного мира, а сердцем устремлен к учению Будды» и что под его водительством «воины захватили три уезда и двенадцать крепостей с легкостью такою, будто гнилые сучья срывали они на деревьях».

Пафосом укрепляющейся вьетнамской государственности, сознанием собственной силы дышат строки «Указа о перенесении столицы» («Тхиен до тьеу»),на месте нынешнего Ханоя. правителя Ли Тхай То, написанные в 1010 г., в период становления и укрепления вновь обретенной Вьетнамом независимости.

Та же идея могущественного государства утверждается в стихотворении полководца Ли Тхыонг Киета. Согласно преданию, в 1076 г., перед победоносным сражением с китайскими войсками, он обратился к войску Дайвьета (Вьетнама) со своим знаменитым четверостишием, близким по духу монументально величественному стилю «Указа о перенесении столицы»:

Горы и реки Полдневной державы —

  владенья властителя Юга.

В книге небесной рубеж обозначен,

  царства любая округа.

Как осмелились вы, супостаты,

  вторгнуться в наши пределы?

Вас ожидает разгром позорный,

  придется незваным туго.

      (Перевод А. Ревича)

В энергичном ритме стихотворения суровый военачальник выразил свое понимание патриотизма, в его представлении неотделимого от верноподданничества и презрения к врагу, который нарушает волю неба и потому заслуживает кары. Характерно, что конфуцианское понятие «веление неба» заменено в стихотворении конкретно-образной даосской «Книгой небес», речение из которой служит идеологическим оправданием нерушимости границ Дайвьета.

Иной стиль, эмоционально-философский, с характерной аллегоричностью, присущ стихам буддийских священнослужителей, в которых запечатлено тонкое понимание красоты природы и раздумья над бренностью человеческого бытия. В первые века после освобождения от


китайского ига вьетнамские государи опирались на авторитет буддийской церкви, ибо провозглашавшиеся ею устои — призыв к непротивлению и аскетизму во имя достижения нирваны — умело использовались феодалами. «Когда он свой посох поставил в столице, крепость государя стала тверже на земле», — писал государь Ли Нян Тонг (1066—1128) в стихотворении о священнослужителе Ван Хане.

Проповедуя бренность всего земного, буддийские священнослужители в своих стихах-поучениях (своеобразных поэтических резюме проповедей) использовали образно-ассоциативные определения буддийских философских сентенций, поскольку именно такие определения представлялись путем постижения истины. Поэт-монах видел свою цель в том, чтобы поучать. Стихотворное произведение монаха Ван Ханя (XI в.) так и называется — «Поучение к послушникам» («Тхи де ты»).

С молнией сходна бренная плоть,

миг — и вот ее нет.

Луч травяной, расцветший весной,

осенью вновь раздет.

Взлет и паденье шлет нам судьба,

их бесстрашно прими.

Словно роса на метелках трав

каждый расцвет и отцвет.

(Перевод Арк. Штейнберга)

Этот образ росы на травинке, который символизирует призрачность бытия, явно пришел из литературы Индии, хотя, возможно, через посредников. Его мы обнаружим в поэзии многих стран Южной и Юго-Восточной Азии.

Стихов-поучений о нирване, тщете и суетности мира писалось в то время немало. По подсчетам современного литературоведа Динь За Кханя, большинство авторов известных нам произведений, оставшихся от времени династии Ли, — буддийские священнослужители. Но отсутствие в произведениях упоминаний о вере в тантрические идеи об аде, западном рае и других моментах, связанных с «вульгарным» буддизмом, само по себе является указанием на то, что во Вьетнаме тогда активно воспринималась буддийская философия, и очевидно не только буддийская: отзвуки древнекитайского учения о первоэлементах весьма отчетливы в одном из ранних вьетнамских стихотворений, написанном на рубеже X и XI вв. буддийским монахом Нго Тян Лыу (959—1011):

Древо огонь таит, изначально храня.
Множество раз рождается он изнутри.
Как утверждать, что в древе не скрыто огня?
Вспыхнет огонь, лишь древо о древо потри.

        (Перевод Арк. Штейнберга)

При очевидной теснейшей связи с религиозным миросозерцанием поэзия буддистов довольно рано обнаруживает тенденцию к «обмирщению», и вместо образа проповедника в ней появляется образ автора, хотя это поэт-монах. Его духовный мир находит отражение в стихах, передающих, наряду с переживанием, лирическим пейзажем, еще и буддийскую сентенцию. Во второй половине XI в. в монастырях рождались не только стихи о бренности земного. Любовью к жизни, тонким лиризмом веет от стихотворения священнослужителя Ман Зиака (1051—1096) «Снедаемый недугом, обращаюсь ко всем» («Као тат тхи тюнг»):

Весны проходят, сотни цветов опадают,
Сотни цветов распускаются с новой весной.
Мирские деянья перед глазами проходят,
След прожитого ложится густой сединой.
Не утверждай: весна отошла безвозвратно.
Веточка маи снова цветет предо мной.

                (Перевод А. Ревича)

К концу XI — началу XII в. образы природы уже перестают быть лишь поэтическими тропами и символами, связанными с религиозным содержанием, — они присутствуют в описаниях обыденных картин человеческой жизни. Вот, например, строки, созданные священнослужителем Кхонг Ло (ум.1119):

Рыбарь забылся сном — никто его не окликнет.
А заполдень пробудился — весь челн уж наполнен снегом.

Его стихотворение «Выражаю чувства» («Нгон хоай»), последняя строка которого свидетельствует о зарождающейся вере в силы человека, утверждает принцип активности в жизни.

Весь день утешаюсь в хижине горной,

отрада моя проста.

Порой с вершины скалы одинокой

протяжный крик издаю,

И леденеет от этого крика

великих небес пустота.

(Перевод Арк. Штейнберга)

Буддийский священнослужитель Куан Нгием (1121—1190) обращается к стихам уже для того, чтобы отвергнуть буддийские сентенции и утвердить поэтический мотив, в котором ощущается, как и у Кхонг Ло, могучее дыхание жизни:

К Небу стремится истинный муж

каждым порывом души.

Не обязательно должно ему

Будде идти вослед.

(Перевод Арк. Штейнберга).


До нас дошли косвенные свидетельства о широко развитой песенной культуре X—XII вв., которая процветала и при дворе. Пышные театрализованные представления устраивались в присутствии двора, о чем свидетельствует упоминавшаяся надпись на стеле при пагоде Дой: «И выстроили в ряды небожителей, спустившихся в бренный мир, которые огласили округу звонким пеньем во славу подвигов пресветлого государя. И красавицы появились на лотосовом помосте, в лад изгибаясь, приближаясь и удаляясь». Существовал также своеобразный театр кукол на воде (сценой служила поверхность бассейна или пруда, такие водоемы до сих пор сохранились при храмах). Разыгрывались сценки на сюжеты мифологии и преданий.

Вьетнамскую литературу X—XII вв. следует охарактеризовать как раннесредневековую с преобладанием жанров внелитературной функциональной предназначенности и в значительной своей части как несветскую.

В X—XII вв. — на раннем этапе средневековой вьетнамской литературы — еще только зарождались те ценные, самобытные ростки, которые получили развитие в последующие столетия.

[wsir1963]

В популярной вьетнамской народной песне,где описывается десять отличительных признаков красивой женщины благородного происхождения,длинным и черным как уголь волосам придается огромное значение:"Прежде всего,полюбил я тебя за волосы,завязанные в форме "петушиного хвоста". Длинные гладкие прекрасные волосы любую женщину сделают привлекательной,изящной,элегантной. "Волосы говорят о происхождении",гласит старая вьетнамская пословица.Девочкам из аристократических семей не разрешалось подстригать волосы,и распущенные они достигали пят.Женским волосам посящены многие страницы вьетнамской литературы,поэзия,живопись."Её волосы подобны нитям из шелковистых облаков,брови-полумесяцу,бросающему тень на облака тихой ночью".Конечно,времена изменились,и сегодня не часто встретишь девушек с волосами,достигающими пят.


Стиль менялся постепенно.Первым изменением стал шнурок,вплетенный в так называемый "хвост пони",волосы начали собирать позади шеи.Позднее женщины использовали шиньоны в форме луковицы,собирая волосы позади шеи в"рулоны".В некоторых районах многие до сих пор носят шиньоны.

Женская прическа в 1884 году

Во времена французского господства во Вьетнам пришла западная мода.Незадолго до Второй мировой войны многие женщины вышли замуж за французов или же работали на французских фирмах.Они подстригали волосы,завивали железными щипцами,делали то,что было модно в Европе.Хотя вьющиеся волосы во Вьетнаме,подобно нефтяному пятну на воде.Но девушки из среднего класса,пренебрегая общественным мнени,носили короткие прически,локоны,иногда и перекрашивали волосы в оранжевый,красный,даже в белый цвет.Чаще всего результат был неудачным.Сегодня редко можно встретить вьетнамскую женщину с ненатуральным цветом волос.Возвращается мода и на длинные волосы.Представительницы прекрасной половины понимают истинное значение длинных волос. Как отмечено,стройные вьетнамки без длинных волос похожи на деревья без листьев.

[wsir1963]

В полночь 26 января,когда часы пробьют двенадцать, миллионы вьетнамцев обменяются поздравлениями в честь наступающего года Сиу(буйвола) . Тэт( "Tet Nguyen Dan") -  это семейный праздник, время приветствия богов домашнего очага, помощников в течение года.Всего их трое,Мастер -Ремесленик,Дух Земли и Кухонный Будда. До  наступления Тэт,на 23-й день 12 лунного месяца, по традиции, необходимо сделать уборку, чтобы избавить дом от скверны прошлогодних неудач, а также очиститься духовно - простить обидчиков и покаяться самому.Уборка сопровождается ритуалом проводов Кухонного Будду на небо для доклада Нефритовому императору о делах семьи за прошедший год и ритуалом встречи его обратно на землю,чтобы отметить начало года вместе с семьей в чистом доме.Доставляет Кухонного Будду на небеса волшебный Карп. Поэтому на Тэт принято выпускать в реку живых карпов.
В старые времена Тэт считался сельским праздником и крестьяне собирались вместе,чтобы отметить окончание полевых работ,сбор урожая,подготовку к новому севу.
Для церемонии проводов богов-покровителей семейных очагов на Небо покупают бумажные пожертвования, всех предметов по три штуки, по числу бого ви трех карпов.После церемонии проводов бумажные пожертвования сжигают.Если кухонные будды поработали хорошо,то с Небес приходит весточка:цветы на ветви персика,стоящего у дома,распускаются непосредственно в новогоднюю ночь.Благополучие на год гарантировано.  
На Тэт ярко освящен семейный алтарь,украшенный корзинами с цветами,фруктами,сладостями,чтобы приветствовать нового владыку праздничной ночью.Корзина с пятью фруктами - древний алтарь, который в течение праздников Тэт символизирует благодарность вьетнамцев Небу, Земле и предкам. Пять фруктов символизируют пять основных элементов восточной философии: металл, дерево, вода, огонь и земля. Хотя некоторые люди полагают, что пять фруктов - это символы пяти пальцев на руках, которые помогают человеку достигнуть материального процветания, чтобы порадовать себя и своих предков. Пять фруктов - это знак благословления Неба и Земли, данный людям. "Беря фрукт, думай о том, кто его посадил".
На севере Вьетнама в доме перед праздником устанавливают цветущую ветку персика или украшают мандариновыми деревцами, увешанными оранжевыми плодами, символизирующими процветание. В этот период во Вьетнаме распускаются персиковые и абрикосовые деревья, мандарины и миндаль. Молодыми цветущими ветвями и просто букетами цветов украшают улицы.

Цветы персиковых и абрикосовых деревьев - символ Тэта.


Теплый розовый цвет цветков персика хорошо подходит к прохладному сухому климату Севера, а жаркий Юг утопает в желтых цветах абрикоса,которые при этом должны иметь пять лепестков.Кроме того, южане ставят на алтарь арбузы, красная сладкая мякоть которых символизирует удачу в наступающем году.


Ровно в полночь праздничные фейерверки взрывают небо Ханоя и Хайфона, Дананга и Хошимина.Во Вьетнаме они служат дополнительной цели-выгнать злых духов. В храмах и пагодах звучат удары медных колоколов и перестук деревянных кресселей. По улицам и площадям молодые люди проносят раскрашенных бумажных и картонных драконов. В праздничном убранстве преобладают красные и желтые краски. Тэт продолжается четыре дня.По случаю Тэта вьетнамцы пишут стихи на красной бумаге и развешивают их дверях своих домов, на дорожных столбах и алтарях. Стихи располагаются двумя параллельными линиями с одинаковым количеством слов с контрастирующими или совпадающими смыслами. В них говорится о путях природы и человеческой жизни, о благочестивости и благополучии для всех живущих. Красный цвет символизирует доброе предзнаменование и большую жизненную силу.
Как только двенадцатый час ночи наступил - это время называется «Зяо Тхыа» (означает «встреча времен»), - дети, внуки поздравляют бабушек, дедушек, родителей с Новым годом, желают долголетия и крепкого здоровья и благополучия.На рассвете,семья устраивается за праздничным столом в честь предков.
Поздравления знакомы и всегда касаются здоровья и благосостояния семьи,основы вьетнамского общества.Тост,с которым обращаются к главе семьи:"Пожелать только процветания в вашем доме.Иметь сына в начале этого года и дочь в конце.Чтобы состояние ваше увеличилось в десять раз!Мир и счастья Вам и Вашей семье!"
Молодежь с нетерпением ждет церемонии,когда каждый из них получит денежную купюру в традиционном красном конверте.
Первый день Нового года (Нгуен Дан) имеет огромное значение для вьетнамцев, которые верят, что происшедшее в эти 24 часа повлияет на их жизнь и работу в течение всего года.
Утро Тэт имеет особое значение.Первый гость Нового года в доме дарит этому дому свою удачу. Гость тоже может давать деньги и получать их от хозяев.Этот древний обычай называют Хонг Нха ("Xong Nha").Другое важное мероприятие-семейное посещение пагоды.
В горных районах, где проживают национальные меньшинства, празднование Лунного Нового года немного отличается. Во время Тэта монахи в буддийских храмах сами дарят прихожанам деньги, положив их предварительно в маленькие красные мешочки. Такой мешочек считается подарком благополучия от Будды для везения. Вьетнамский афоризм гласит: "Чуточка благополучия от Будды равна целой большой корзине земного благополучия".

***
Ан Тэт (еда для Тэта) зависит от района проживания.

На Севере это свинные ножки, сваренные с ростками бамбука, вареные куры, карп в соленом соусе, мясной холодец и кольраби, цветная капуста или лук, запеченые в свинной шкуре. Два блюда присутствуют обязательно: Баньчынг - квадратные пироги из риса, со свининой и зеленым горошком, завернутые в листья донга (бамбука) и сваренные в котле и маринованный лук (для улучшения пищеварения).

В Хюэ - бывшей королевской столице в центре страны - кулинарное искусство достигло своего апогея в феодальные времена. Сотни блюд подавались на столы императорской семьи во время Тэта. Сейчас в каждой семье на Тэт обязательно на столе Баньдай (круглый пирог из риса), засахаренный кокос, жаренные тыквенные семечки и разнообразные блюда из свинины. Меню может также включать говядину, сваренную с чесноком, разнообразные мясные пироги (например, со свинной головой), жаренные креветки, свинные ножки, фаршированные мясом, и нечищенные бананы, сваренные в кисло-сладком соусе.

На Юге (центр - город Хошимин) в каждой семье на столе обязательно горшок со свининой, сваренной в кокосовом молоке с солью. Свинина варится в кокосовом молоке целиком - с кожей, жиром и постными частями. В готовом блюде жирная часть выглядит прозрачной, а постная - ярко-красной, со вкусом кокосового молока. Так же на столе маринованные ростки зеленого гороха с луком-пореем, ломтики моркови и репа. Еще одно очень популярное блюдо - горькая дыня фаршированная мясом. Старики говорят, что горькая дыня обладает жаропонижающими свойствами, очень питательна и лечит многие болезни.

Как гласит легенда, Баньчынг появился при короле Хунге, основателе нации, 3-4 тысячи лет назад. Принц Ланг Лиеу, один из сыновей короля, сделал круглые и квадратные пироги: круглые Баньдай символизируют небо, а квадратные Баньчынг - землю, и преподнес их своему отцу по случаю прихода Весны. И с тех пор Баньчынг стал обязательным блюдом при праздновании Тэта. Баньчынг очень питателен, обладает оригинальным вкусом и может храниться долгое время. Все его ингредиенты - от зеленых листьев, в которые его заворачивают, до риса и свинины, зеленого гороха и перца внутри - являются лекарством, что поддерживает гармонию между Инь и Ян, способствуя тем самым циркуляции крови и предупреждая болезни.
В мире нет других пирогов со столь большой культурной значимостью и столь полезных в медицинском плане как вьетнамские зеленые пироги Баньчынг.
Рецепт приготовления пирога Баньчынг:





Ингредиенты (на 5 пирогов):
- 2,5 кг качественного клейкого риса;
- 0,5 кг шейки свинины;
- 0,5 кг зеленого гороха; бамбуковые листья и нить; соль, перец.

Приготовление:
- Рис очистить и замочить в воде на 8-10 часов (один раз сменить воду).
- Высушить рис и положить в него немного соли.
- Зеленый горох перемолоть, залить водой и сварить с небольшим количеством соли, сделать пюре, скатать в шарики размером с кулак.
- Порезать мясо большими ломтями, замариновать с солью и перцем.
- Разложить бамбуковые листья (4 вертикально, 2 горизонтально). Положить в них 0,25 кг риса, половину горохового шарика, 2 куска мяса, затем вторую половину горохового шарика и оставшийся рис. Сложить листья в квадрат и перевязать крест накрест.
- Уложить пироги в большую кастрюлю с водой и бамбуковыми листьями на дне. Варить при сильном кипении 10-12 часов. Доливать кипящей воды, если вода начнет выкипать. Затем пироги вынуть и уложить под пресс в свежую воду на 8-10 часов.
- Перед едой пирог развернуть и порезать на кусочки.

http://www.nhat-nam.ru/tet.html