Сообщений в теме: 310

[SergOs]

Монолог Иуды
Стихи М.Квиливидзе (пер.Е.Евтушенко)
На горных склонах ветер звезды пас,
И молвил нам Учитель с болью скрытой:
"Петух три раза не успеет вскрикнуть,
Я буду предан кем-нибудь из вас".
Мешал Учитель в очаге золу,
Мы не могли сказать в ответ ни слова,
Как будто сразу вся мирская злоба
Подсела с краю к нашему столу.
Учитель нас улыбкою согрел,
Но в ней печаль сквозила сокровенна,
И постепенно, будто бы измена,
Крик петуха за окнами созрел.
Молчали мы и горные вершины,
Срок истекал, сквозь тучи свет проник
И первый крик раздался петушиный,
Как совести моей предсмертный крик.
Швырялся ветер тучами, как пеной,
Так, что разверзлось небо, накренясь,
И крик второй раздался над Вселенной,
Но не было предателей меж нас.
Так, неужели, ты ошибся, пастырь,
Учитель, ясновидец и пророк?
Святыня рухнет, разобьется насмерть,
Когда слова не сбудутся в свой срок.
Предательство без низкого расчета
Возможно ли? Ответа Бог не даст,
Но Бог умрет навеки, если кто-то
По предсказанью Бога не предаст.
И я решил встать над собой и веком,
Лобзаньем лживым осквернив уста,
Пожертвовать Исусом-человеком,
Спасая этим Господа-Христа.
Скорей, скорей, ночь шла уже на убыль
И в этой окровавленной ночи
Поцеловал Учителя я в губы,
Чтобы его узнали палачи.

[wsir1963]

Издревле территорию России населяют многочисленные народы. У каждого интересная, яркая, богатая культура.
Один из самых многочисленных - башкиры (самоназвание башкорт - "баш",голова и от "гурт","курт",волк).
Замечательные сказки,мелодический музыкальный фольклор,своеобразная, очень специфическая мифология.

"УРАЛ БАТЫР" - героический эпос, библия башкирского народа. Памятник можно смело сравнить с древней "Авестой",поставить рядом с "Повестью о Гильгамеше"; в нем есть ряд аналогий с шумерским эпосом.
Произведение достаточно сложное, содержит космогонические, этиологические мифы древнего народа, принадлежит к архаичному жанру эпической поэзии кубаир  .
Главная идея - свет - тьма и вечная жизнь народа.
   Здесь эпос представлен в несколько сказочном варианте: http://www.bashskazki.ru/page104.html
Это облегчит восприятие с пока ещё незнакомой литературой.

Сообщение отредактировал wsir1963: 17 августа 2009 - 13:49

[wsir1963]

У Карамзина читала об умном и смелом князе Эдигее, служившем Тамерлану. В Золотой Орде он был почти как Мамай. Эдигей разгромил войско Витовта, взял многие русские города. Было это при великом князе Василии Дмитриевиче, сыне славного Дмитрия Донского.
В татарском фольклоре есть эпос, посвященный Эдигею и тому времени, когда начался распад Золотой Орды. Недавно прочитала дастан и, честно сказать, он меня приворожил.
Сказания, сложенные народом всегда читать легко и интересно.

Идегей http://www.akiat.ru/index.php?id=37

Здесь много и чудесных татарских сказок.

[SergOs]

В конце марта-начале апреля 1238 года Козельск оказался отрезанным весенним бездорожьем, крепостной стеной и врагами от всего мира. Горожане давно узнали, конечно, что на Русь напали несметные полчища врагов.
  Когда над лесами показались черные тучи воронья и синие дымы, по лестницам взобрались на стены последние козельские сторожа. И вот ночами стали видны огни в прогалинах ближних лесов, слышался уже вороний гвалт и конское ржание, дымы забили речные долины, заволокли небо - на притихший городок валила с северо-запада зловещая темная туча и, казалось, не было ей конца-краю. Сторожа с надвратной башни тревожно вглядывались в лесную опушку на горе, где угадывалось какое-то густое и плотное движение, как если бы гора эта была гигантским муравейником. Напряжение и тревога нарастали, потому что никаких признаков подготовки к штурму не замечалось. Из лесу иногда появлялись небольшие группы неведомых людей, одинокие любопытствующие всадники. Подъезжавших поближе осажденные отгоняли, пристреливаясь к расстоянию и цели, а те лишь подбирали каждую стрелу и устремлялись к лесу. Вслед им свистели и улюлюкали мальчишки, обсевшие стену. Пришельцы пока только рассматривали из-под ладоней город с безопасного расстояния, и над ледяной стеной не пропела еще ни одна вражеская стрела.
  Шли дня, полные тревог и ожидания. Снега в жиздринской пойме пропитывались водой, подступающей сверху, с водораздела, и она широко разлилась, заполнив старицы и ямы, затопив ивняк по всей низине и приглубые берега под стенами. И вот через неделю после того, как из далеких лесов потянуло первым дымом, город на восходе солнца был разбужен колокольным набатом.
  - Первый штурм?
  - Нет. Штурмовать орда пока не могла: звонарь, дежуривший на колокольне, увидел спросонья невиданную картину, от которой у него захватило дух, и бухнул в колокол. Город посыпал на стены, однако там стояли вооруженные воины и отгоняли народ от внутренних лестниц и пологих дощатых подъемов-настилов, которые начали трещать под тяжестью толп. Самые сильные и расторопные счастливчики пробивались наверх, к боевым площадкам, разевали рты и впадали в оцепенение.
  В обтаявший склон, что спускался ко рву от ближайшей лесной куртины и креста, напрямую било яркое утреннее солнце, освещая сказочное видение. У края голого леса стояли круглые, похожие на копны сена или огромные шлемы жилища пришельцев, расшитые разноцветными письменами, клиньями, кольцами, кругляшками, бегучими изломистыми и плавными дорожками, а склон был устлан такими пестрыми и яркими коврами, что глазу было невмочь смотреть, и не смотреть тоже никак не выходило, хотя очи разбегались по сторонам. У входа в самую большую копну, на возвышении, сидел в расшитых цветных одеждах, должно быть, сам царь Бату, о котором козельцы уже слышали от беженцев.
Одежды его прошивали золотые и серебряные нити, цветастая шапка остро вспыхивала световыми искрами. Слева застыли нарумяненными куклами семь жен царя, справа три царевича, тоже богато разодетых, и еще каких-то два татарина в таком же простом облачении, как многотысячная плотная масса воинов, что выстроилась на конях красивым полукругом. За спиной восточного царя колыхались на древке волосяные хвосты и цветастая хоругвь, перед ним были разостланы льняные полотнища, на которых стояли плошки с дымящимся мясом, высились кучи тканей и мехов, груды узорочья, золотых и серебряных чаш да кубков, а от середины этого видения, что не приснится ни в каком сне, тянулась к земляной щели длинная бирюзовая лента.
  И вот трое пришельцев отделились от пестрой толпы и, выбирая на снегу путь попротоптанней, пошли вдоль ткани к обрыву. Один был, видно, из половцев, другой - темнолицый, узкоглазый и низкорослый, в богатом и пестром одеянии - неведомо какого племени, а третьего, статного и светлобородого, кто-то из беженцев узнал, шепнув соседям, будто это новоторжский гусляр, что поет не князьям, а народу за хлеб на торжищах. Потом, к общему удивленью, меж конских ног протиснулась на истоптанный снег большая пестрая собака и, лая с подвывом, побежала прямо по бирюзовой полосе, оставляя мокрые следы.
  - Никак, главный посол бегит, - ахнул кто-то с башни.- Велика честь!
  На стене сдержанно засмеялись. Собака прижалась - к ногам гусляра и смолкла, и тут закричал тонким голосом половец:
  - Великий царь стран восточных Бату желает оказать уважение князю вашего славного селения, которое счастливо оказалось на пути его быстрых коней! Мы, послы, несем слово Бату князю Басили.
  Со стены послышались веселые голоса:
  - Наш Козля токо-токо глазыньки продрал!
  - Обувается и ругается, почто с раницы подняли да ненадеванные сапоги жмут!
  - Да не как-нибудь тебе ругается, а в Бату-мать!
  От взрыва хохота, прокатившегося по стене, испуганно переступили копытами и замотали головами кони у леса. Половец чего-то недопонял, спросил гусляра и прокричал туда, к лесной опушке, до которой не должны бы долетать урусские слова и стрелы, что князь Басили, прежде чем увидеть великого и грозного Бату, творит утреннюю молитву. Внук Темучина сын Джучи гордо распрямился, потом нахмурился и спросил, чему же так смеются урусы. Ответа он не успел дождаться - толпа на стене раздвинулась и открылось высокое узорчатое сиденье, на котором виднелся маленький человечек, окруженный бородатыми мужами. Они были в богатых одеждах, отделанных мехом и черно-красным шитьем, поглядывали то на пришлого царя со свитой и войском, то на малолетнего князя своего, тоже приодетого как следует быть: длинный, ниже колен кафтан малинового цвета, перехваченный золотым поясом с раздвоенными концами, воротник, рукава, полы расшиты золотом и по груди от шеи до пояса тоже шла золотая прошва с тремя поперечными золотыми же полосами; красные востроносые сапоги, синяя шапка с краснымл наушниками и зеленым подбоем...

  - Могучий восточный царь Бату, - снова закричал половец, - пришел гостем к богатому и славному князю Басили и оказывает ему великую честь! Он приглашает его и знатных людей города отведать яств и принять щедрые подарки!
  - Если царь Бату пришел гостем, - через минуту ответили со стены, - то пусть и пожалует со своей свитой к нам. Мы спустим со стены удобные лестницы и встретим гостей чем богаты.
  Бату-хан, когда ему перевели ответ, поежился и хмуро посмотрел на Субудая.
  - Великий и могучий восточный царь Бату, - продолжал половец, выслушав спутника-монгола, пожалует также князя Басили землями и городами с вечной богатой данью! Юный князь Басили станет в этой стране самым сильным, самым великим князем!
  - Щагол щаглуя на осиновом дубу! - раздался со стены молодой дерзкий голос, и, показалось, башни дрогнули от хохота, и кони снова замотали головами, а собака гусляра залаяла надрывно, с подвывом.
  - Цыц! - утихомирил народ бородач в собольей шубе, стоявший подле князя, и зычным голосом обратился к послам:
- Наш князь желает знать, за какие услуги он получит от царя Бату этакое ублаженье?..
  - Чем должон платить наш князь за этакие милости? - спросили со стены.
  - Великий и щедрый царь Бату желает почтить юного князя богатыми подарками, а всех жителей милостью своей, когда они откроют этот славный город для нашего недолгого отдыха.
  Князь Василий вдруг вскочил с места, шагнул и выбросил вперед руку со странно сложенными пальцами - меж указательным и средним торчал розовый большой. Стена загудела шибче, вокруг ханской юрты возникло шевеление, послы оживленно заговорили меж собой, собака жутко завыла, а гусляр вдруг закричал, что у безбожных агарян льстивые языки, мало сил, а стрел и корма нет. Его перекричал тонким голосом половец:
  - Иначе великие полководцы Субудай и Бурундай разотрут ваш город в пыль, а жителей утопят в крови!
  Потом никаких слов не стало слышно, и половец вместе с монголом потащили певца к ханской юрте. Их свирепо хватала за полы собака.
  - Ату Бату! Ату Бату! - кричали со стены.
  Несколько всадников ринулись навстречу послам. Один из воинов спешился, взмахом сабли разрубил собаку пополам, потом воткнул гусляру нож выше левой ключицы, вспорол грудь и бросил вырванное сердце к стене. Оно трепетало на снегу, замирая. Все онемело и закаменело вокруг на мгновение.
  Вот крики ужаса и боли разорвали тишину, над местом казни гусляра воздух со свистом пронзили стрелы. Длинные, шурша на излете оперением, они долетели до ханской юрты. Всадники загородили хана и его свиту живой плотью, а вся орда подалась назад, в кусты. Пали с коней насквозь пронзенные воины, завизжали кони. Субудай спокойно и внимательно смотрел из кустов, как далеко летят с башен эти тяжелые урусские стрелы. Человеческая рука не могла натянуть тетиву столь сильного лука, и, должно быть, здешние урусы умели делать воротковые натяжные устройства. Таких луков сейчас не было в распоряжении Субудая, как не было стрел.
  Приближаться к стене полководец теперь опасался - караульные на башнях посылали свои сильные стрелы даже в шевелящиеся кусты. Его, окруженного стражей, узнавали со стены и не раз пытались достать дальнобойной стрелой.
Маленький князь урусов с утра до вечера бегал по стене со своими ровесниками. Взрослые воины разрешали ему наводить стрелу и спускать чеку...

Победоносное степное войско было сковано железной цепью организации и послушания, умело применяло новейшую осадную технику, обладало огромным опытом штурма самых неприступных твердынь того времени, руководилось поседевшим в жестоких боях главнокомандующим и - сорок девять дней штурмовало деревянный лесной городок, семь недель не могло взять Козельска!
По справедливости Козельск должен бы войти в анналы мировой военной истории наравне с такими ратоборческими гигантами, как Троя и Верден, Смоленск и Севастополь, Брест и Сталинград.

  Батый повелел, чтоб свой гнев показать
  И страх по Руси всем навеять,
  Разрушить Козельск и с землею сровнять,
  То место, где был он, сохой запахать
  И сорной травою засеять.
  Исполнили волю владыки рабы,
  С землей бедный город сровняли,
  И городом злым за упорство борьбы
  Козельск с той поры называли.
  Александр Навроцкий, автор множества исторических драм, повестей и стихотворений, от которых в народной памяти навечно остались лишь песня об утесе Стеньки Разина, поэтически домыслил, конечно, будто Батый приказал распахать козельский мыс и засеять сорной травой. Не до этого было хану. Но истинная правда, что победители назвали Козельск "городом злым".
В.Чивилихин «Память», ч.II, гл.24

[SergOs]

Там же:
...Стою перед тем самым каменным богом, тоже ничего не принес ему в жертву, хотя и у меня впереди опасный перекат, одно из ключевых мест нашего путешествия в прошлое.
  Любознательный Читатель. Что за бог имеется в виду?
  - Простой языческий бог, вернее, то, что от него осталось. Ржавинки рыжеют на плечах - прожилки железной руды. О нем надо бы рассказать поподробнее.
  Поначалу он, вытесанный из прочнейшего железистого песчаника, был здешним языческим идолом. Когда пришла другая вера, ему оббили и отполировали голову, сильно стесали бока, и получился грубый каменный крест. Козельцы вспоминают, сколько приезжих и проезжих ученых с почтением осматривали эту историческую реликвию, рассказывают, о том, как незадолго до своей кончины побывал здесь Сергей Тимофеевич Коненков. Он посетил Оптину пустынь, встретился с местной общественностью, подарил городу одну из своих скульптур, а на музейном дворике долго присматривался к этому кресту, похаживал вокруг, пощупывал его своими чуткими многомудрыми руками...
  Никто не знает, когда языческий идол вятичей превратился в христианский крест, но верней всего, что далеко не сразу после киевского крещения Руси. С незапамятных времен по верховьям и притокам Оки жило это восточно-славянское племя, быть может, самое отважное, предприимчивое и мобильное среди сородичей, потому что дальше других проникло в лесной северо-восток, пососедившись с финно-уграми. По обряду захоронения и характерным женским украшениям археологи установили его точную западную границу - она шла как раз по водораздельным высотам между бассейнами Десны и Оки - и южную - лесостепную. На северо-востоке пределы земли вятичей расплывались в безбрежных лесах, среди которых позже возникла столица самого большого на земле государства, так что как бы ни перемешивались москвичи с пришлыми и приезжими последнюю тысячу лет, племенной их корень все же вятичский.

Снова стою у Козельского креста. Интересно, какое имя носил бог, из коего сделан этот крест, Дажьбога, Перуна, Хорса, Стрибога, Смарьгла, Ярилы, Купалы, Велеса, Мокоши, Чура, Морены, а быть может, самого Рода или самой Берегини? Ах, как мало мы знаем о своем древнейшем прошлом, словно бы стесняемся его, хотя учим школьников разбираться в сложнейшей иерархии языческих средиземноморских богов...

Крест многое мог бы рассказать, только камни, к сожалению, говорить не умеют...
  Не перед камнем стою, а перед глубокой многовековой тайной!

[SergOs]

Деревянные боги

Идут деревянные боги,
Скрипя, как великий покой.
За ними бредёт по дороге
Солдат с деревянной ногой.

Не видит ни их, ни России
Солдат об одном сапоге.
И слушает скрипы глухие
В своей деревянной ноге.

Солдат потерял свою ногу
В бою среди белого дня.
И вырубил новую ногу
Из старого тёмного пня.

Он слушает скрипы пространства,
Он слушает скрипы веков.
Голодный огонь христианства
Пожрал деревянных богов.

Мы раньше молились не Богу,
А пню среди тёмного дня.
Он вырубил новую ногу
Из этого старого пня.

Бредёт и скрипит по дороге
Солдат об одном сапоге.
Скрипят деревянные боги
В его деревянной ноге.

Скрипят деревянные вздохи,
Труху по дороге метут.
Народ разбегается в страхе.
А боги идут и идут.

По старой разбитой дороге
В неведомый тёмный конец
Идут деревянные боги.
Когда же пройдут наконец?..

Прошли деревянные боги,
Прошли на великий покой.
Остался один на дороге
Солдат с деревянной ногой.
Ю.Кузнецов

[SergOs]

Поскольку тема в Артгалерее, возвращаюсь к своим богам. Которыми для меня остаются покорители космоса.
А также живописцы. Вдвойне - художники-космонавты. Первый из которых Алексей Архипович Леонов.
Вот его картина "Над морем" Город виден?

[SergOs]

Джанибеков Владимир Александрович – лётчик-космонавт, Дважды Герой Советского Союза, генерал-майор авиации, Президент Международной ассоциации «Космонавтика – человечеству». Родился 13 мая 1942 года в посёлке Искандар Ташкентской области в Узбекистане. В 1960 году  окончил Ташкентское суворовское училище, а в 1965 году – Ейское высшее авиационное училище  лётчиков. Освоил 13 типов самолётов с общим налётом около 2000 часов. С 1970 года в отряде космонавтов. Совершил пять космических полётов: 1978 г. – совместно с О.Г. Макаровым. «Союз-27»- «Салют-6»;
1981 г. -  совместно с Жугдэрдэмиддийном Гуррагчой (Монголия). «Союз-39»-«Салют – 6»;
1982 г. -  совместно с А.С. Иванченковым и Ж.Л. Кретьеном (Франция). «Союз Т-6»-«Салют – 7»;
1984г. -  совместно с И.П. Волком, С.Е. Савицкой. «Союз Т-12»-«Салют – 7»;
1985г. -  совместно с В.П. Савиных. «Союз Т-13»-«Салют – 7».
В.А. Джанибеков награждён 5 орденами Ленина, орденом Красной звезды и медалями, а также иностранными орденами. Ему присвоено звание Герой МНР. Золотая медаль (Франция). Почётный гражданин городов Аркалык, Чирчик, Газалкент, Черкеск, Калуга, Гагарин (СССР), Хьюстон (США).
В.А. Джанибеков о себе говорит так: «Большую часть жизни я прожил на Земле, но всю жизнь я мечтал о небе, о странствиях, о полётах к дальним мирам». Его девиз: «Сомневайся и верь! Этой формулы нет в учебниках, но без неё не решить ни одной задачи в жизни. Сомневайся, что все острова, звёзды и законы уже открыты. И верь, что тебе предстоит их открыть».
В сфере его интересов, кроме главной профессии космонавта – техника, экология, новые виды энергии, полёты на воздушных шарах. И ещё  музыка, поэзия, литература и изобразительное искусство.
Первые уроки рисунка, композиции и живописи были получены в Суворовском училище и в Музее изобразительных искусств, куда в свободное время бегали мальчишки - суворовцы. В авиационном училище, а затем в отряде космонавтов был незаменимым художником, скорее художником-оформителем. В свободное время рисовал методические схемы, различные чертежи и весёлые газеты с дружескими шаржами и шутками. Большое влияние на творчество художника-космонавта оказали его друзья – художники Герман Комлев, Владимир Медведев, Таир Салахов, скульпторы Яков Шапиро и Виталий Левин. Работы в области миниатюры были первой совместной работой Владимира Джанибекова и Германа Комлева. По их эскизам Министерство связи в 1970- 1980-е г.г. выпустило около 15 марок, почтовых блоков, конвертов, посвящённых знаменательным событиям в истории космонавтики.
Тема «Человек. Земля. Вселенная» является главной в творчестве В.А. Джанибекова. Его работы отражают огромный внутренний мир незаурядного человека, передают чувства, мысли, фантазии и философские раздумья. В них всё узнаваемо, вполне реально, но в то же время наполнено каким-то таинственным смыслом. И создаётся впечатление, что он чувствует и видит то, что неведомо никому из нас.
В.А. Джанибеков работает в лучших традициях реалистической школы. У него пластика не ради пластики, изображение не ради изображения. Всё служит образному выражению чувств и мыслей художника. К примеру, работа «Грёзы о небе», где очень простыми средствами автор создаёт впечатление, и полное ощущение, что зритель видит не небо, не полёт, а именно мечты, именно грёзы о небе, звёздах, далёких непознанных мирах. Всё это привлекает людей к творчеству В.А. Джанибекова. Его работы находятся во многих музеях России, США. Германии, Узбекистана, Украины и неоднократно экспонировались в нашей стране и за рубежом.

ЗЕМЛЯ И НЕБО ВЛАДИМИРА ДЖАНИБЕКОВА
Говоря о своем художественном творчестве, Владимир Александрович Джанибеков склонен, иногда пошутить, дав ему неожиданное определение: «тихие радости дилетанта». Но такое ироническое отношение к себе как к художнику не говорит о легкости и несерьезности отношения к искусству. И в своей второй профессии, как и в первой, он стремится быть тружеником и творцом, хотя, безусловно, приоритеты отдает первой. В различных кратких справках о Джанибекове можно заметить определенную «субординацию жанров»: Дважды Герой Советского Союза, летчик-космонавт, выпускник Ейского высшего авиационного училища, график и живописец, член Союза художников, участник выставок в России и за рубежом с 1980 года.
Космос или искусство? Так разграничительно вопрос для Джанибекова никогда не стоял. Обе эти стороны его личности начали свое существование мирно и естественно еще на заре жизни. Вот беглый пунктир биографии космонавта и художника. Родился в разгар войны в Ташкенте. Детство было бедным на радости и игры со сверстниками, поэтому с пяти лет рисование стало любимым и утешительным занятием. Но оно не выросло в профессию, а уступило место типичным для послевоенного времени мальчишеским мечтам о небе. Однако и жизнь в суворовском училище, и учеба в авиационном вузе постоянно сопровождались художественными интересами и занятиями. Кроме военного дела будущий космонавт выпускал стенгазету, принимал участие в творческих конкурсах и выставках, оформлял сцену, на которой проходили театральные и литературные вечера талантливых курсантов, занимался фотографией, работал в кружке рисунка и живописи… Музей стал его первым «алтарем».
Не прошел будущий художник мимо великого наследия Репина и Сурикова, Серова и Нестерова, восхищался мощью Брейгеля и лаконизмом Кранаха. Позже пытался определить для себя «круг предтеч» космической темы в искусстве. Так возник интерес к завораживающим свето-воздушным эффектам импрессионистов, к магическим ноктюрнам Куинджи и «первым инопланетянам» - демонам Врубеля, к запредельным фантазиям Чюрлениса и духовным видениям Рериха, к «галактическим» пейзажам Смирнова-Русецкого, одного из лидеров замечательной группы космистов «Амаравелла», к рисункам Циолковского на полях рукописей, перекликающимися с «импровизациями» другого смелого новатора – Кандинского. И в среде современников наметились свои авторитеты космического жанра – это, конечно, Алексей Леонов и Андрей Соколов. Первые рисунки были сделаны под их влиянием и с их благословения.
Рисунок на протяжении всей жизни был и остается спутником номер один. Джанибеков делал портретные наброски своих коллег, заполнял блокноты многочисленными путевыми зарисовками в Венгрии, Испании, Франции, Монголии, на Кубе, с помощью карандаша хранил свои меткие наблюдения и разрабатывал будущие композиционные замыслы. Рисунок привел его к книжной графике, где посчастливилось почувствовать настоящее удовлетворение от соприкосновения с литературой, с образным конструированием. Любимыми мастерами в этой области были Билибин, Фаворский, Кокорин, Бисти.
К 20-летию первого полета человека в космос вместе с художником Германом Комлевым Джанибеков подготовил серию почтовых марок, посвященных Юрию Гагарину. Это была профессиональная работа на конкурсной основе. И в живописи космическая тема не оставляла художника. Уже к 30-летию космического юбилея созданы программные картины «Взлет», «Гагарин перед стартом», «Поединок» и живописный реквием «Памяти космонавтов Добровольского, Пацаева и Волкова». В промежутках и отдохновениях между повседневной работой и озарениями Космической темы Владимир Александрович просто писал пейзажи: грибные места в Подмосковье, горные виды в Узбекистане, волнующие краски и ароматы родной земли.
Сегодня 50-летие начала освоения космоса (2007) Владимир Джанибеков по праву считает своим, далеко не формальным, праздником. Космосу он служил и как космонавт, и как художник. В его судьбе ярко, причудливо и знаменательно переплелись труд исследователя и призвание художника, земные заботы и прикосновение к небу. Владимир Александрович говорит об этом как о редкой удаче, о счастливом сочетании двух начал: «Не считаю себя абсолютным профессионалом в искусстве, ведь все силы, жизнь, знания, работа были отданы космическим исследованиям, но связь этих двух профессий очень плодотворна. Глаз космонавта должен быть так же точен и остр, как зрение художника, ассоциативная память, уверенная рука. Если техническая аппаратура снимает фактические показания картины космоса, то художник-астронавт добавляет к этим точным наблюдениям эмоционально-образное обобщение, чувственное осмысление, и это делает наши знания о Вселенной более объемными, полными. Вспомним хорошую традицию известных путешественников – не только в описаниях фиксировать свои открытия и впечатления, но и в подробных, живых рисунках. Конечно, в космосе рисовать сложно, а подчас и некогда. Четыре из пяти моих космических полетов были слишком кратковременны для рисования, занимался только выполнением программы. А пятый сопровождался ремонтными работами, и я был слишком измотан. Правда, кое-какие зарисовки сделать удалось.
Но главное, конечно, масса впечатлений, переживания и ощущения от завораживающих красок, линий, конфигураций, которые и дают впоследствии толчок живописи. Их характер я определяю как романтическое направление, которое не предполагает задачу передать конструкции космических кораблей, обилие конкретных деталей, а побуждает осмыслить философски тему связи неба и земли, почувствовать тайну освоения космоса, поэтику проникновения человека за рамки реального мира. И здесь нас ждет не только момент торжества, но и состояние тревоги за будущее нашей планеты. К созданию одной из моих главных картин «Встреча» путь лежал как раз через острое чувство тревоги. Меня взволновал рассказ одной пожилой женщины о том, как однажды она работала в поле, и вдруг услышала над собой какой-то немыслимый грохот. Так на Землю возвращался космический корабль. В картине вариация возвращения человека из космоса решена не в традиции бодрого утверждения и ликования, а под знаком сомнения, контрастных переживаний. В сюжетном изображении мудрой женщины, обнявшей внучку символическим охранительным жестом, космонавта вдали на фоне вихревых движений воздуха передана встреча двух цивилизаций, двух миров, тихой земной гармонии и тревожного предстояния космоса. Картина своим эмоциональным и композиционным строем ставила непривычный, беспокойный вопрос: «А нужен ли человеку космос?». Для критиков картины в то время было непонятно, как такой вопрос может задавать не просто художник, но и космонавт!».
Время показало, что правомерность такого вопроса очевидна. Космонавту Джанибекову удалось увидеть, как на ладони, всю истерзанность и беззащитность Земли, ущерб, нанесенный ей цивилизацией. А художник Джанибеков запечатлел всю «экологическую тревогу» в живописных композициях. Экология стала главной заботой его посткосмической деятельности. Стараниями Владимира Александровича был создан специальный экологический отдел при Центре подготовки космонавтов. А его автор работает сегодня в структуре технологий связи, микроэлектроники и энергетики. Волнует его и экология духовной атмосферы в обществе, которой также нанесен урон. А для поддержания экологии души человека рецепт ясен: преодолеть однобокость личности в сторону рациональности, меркантилизма, прагматики, изо всех сил тянуться в противоположную сторону – к высоте духа, творчеству, гармонии, то есть уметь соединять в своей душе Землю и Небо. Рецепт от космонавта и художника Владимира Джанибекова.
http://edu.of.ru/vdm...asp?ob_no=31051

Семейное положение
Отец - Крысин Александр Архипович, род. 06.11.1919, служил в пожарной охране, НКВД, МВД, ПВО, подполковник запаса.
Мать - Крысина (Четверткова) Евдокия Федоровна, (15.02.1915 - июнь 1997), медсестра.
Брат - Крысин Александр Александрович, род. 01.07.1944, прораб СМУ, сменный дежурный ТЭЦ.
Жена (бывшая) - Джанибекова Лилия Мунировна, род. 02.10.1942, преподаватель музыки в школе Звездного городка.
Дочь от первого брака - Джанибекова Инна Владимировна, род. 21.04.1969.
Дочь от первого брака - Джанибекова Ольга Владимировна, род. 15.05.1974.
Жена - Геворкян Татьяна Алексеевна, сотрудница Мемориального музея космонавтики.
Интересные факты: Родословная Лилии Мунировны, первой жены Владимира Александровича, идёт от хана Золотой Орды Джанибека, сына хана Узбека. Впоследствии в ХIХ веке потомки ханов стали просвещенцами, основателями ногайской письменности и литературы. Мунир Джанибеков (отец Лилии Мунировны), будучи отцом двух дочерей, оказался последним мужчиной в этой династии. На совете родителей молодоженов стороны пришли к соглашению, чтобы Владимир Александрович, которого Мунир-ага считал своим сыном, взял фамилию жены и тем самым продолжил род Джанибековых.
Увлечения Живопись (иллюстрировал научно-фантастическую книгу Юрия Глазкова, его картины выставлены в Музее космонавтики, является автором эскизов для советских (№№ 5007, 5008, 5109, 5110 по Каталогу почтовых марок СССР) и американских космических марок). В 1991 - 1998 годах предпринял несколько попыток совершить кругосветный беспосадочный перелет на воздушном шаре в составе американо-российского экипажа.

P.S. Нам посчастливилось познакомиться с Владимиром Александровичем 7 марта 2004 года в Мемориальном музее космонавтики, на праздновании 60-летия Юрия Алексеевича Гагарина. К тому времени мы уже навыпускали «космических» наборов сувенирных спичек «Космос на открытках», «Первый отряд», «Калуга космическая», репродукций картин А. Леонова, А. Соколова на кабинетных и каминных спичках. Поэтому работники музея принимали нас за своих, запросто знакомили с Алексеем Архиповичем Леоновым, Павлом Романовичем Поповичем.
С Джанибековым я поделился планом создания серии «Русский космос», в частности, набора «Звездный путь». Спрашиваю, не против ли он  использования репродукций с его картин на спичках, разумеется, с выплатой авторского гонорара. Он удивился, спросил: «Это вы мне собираетесь платить?» Пошутил на эту тему и предложил прислать компакт-диск с репродукциями своих полотен.
В Звездный городок мы, к сожалению, так и не собрались. В Смоленский музей Юрия Гагарина тоже. Только с Калугой сотрудничество расширилось, для «Звездного пути» материал они прислали. В наборе «Первый отряд» использовали картину Джанибекова «Памяти Гагарина», на том пока и ограничились.

[SergOs]

Где-то я приводил текст Чудиновой "Мечеть Парижской Богоматери".
Вот еще одно ее произведение.

Елена Чудинова
Легенды Армении
    
   И ветер поет, помнит ветер в горах
   Героев и царства, что пали во прах.
   Спят горы и помнят дни бедствий былых,
   Тяжелую поступь слонов боевых.
    
     Высоко в горах, раскинувшись между озерами Ван и Севан, лежала в древности большая
страна Наири. Богата она была своими садами и стадами, пасущимися на горных склонах.
Стояли среди садов квадратные каменные дома-глатуны под крышами куполами, темные, с
единственным оконцем наверху - для света и для дыма от очага, выложенного на земляном
полу. Мужчины пасли овец, пахали за быками свои маленькие поля большим плугом-гутаном,
плавили металлы и ковали оружие и украшения. Носили они архалук, шерстяную чуху,
шаровары и меховую шапку. Женщины ходили наряднее - поверх шаровар носили длинную
вышитую рубаху и архалук, а на голове - шапочки-башенки из ярких разноцветных тканей.
Женщины сидели дома, пряли шерсть и ткали ковры, мололи зерно между двумя камнями
зернотерки, дробили крупы в каменных ступках, сушили виноград.
     Чтобы тенистые сады не засыхали, в совсем незапамятные времена, еще когда жители
Наири поклонялись богу Халди, люди проложили дорогу воде родников. Если на пути воды
вставала скала, люди долбили камень и вода проходила через него. Если на пути воды лежал
песок, люди выкладывали каменное русло. И сады цвели и плодоносили.
     Веселя людей, бродили по стране актеры в масках и ловкие канатоходцы: от царского
дворца до самой маленькой деревни находили они угощенье и кров.
     Столицею Наири был город Арташат, где стоял царский дворец.
....

ЛЕГЕНДА О КРЕЩЕНИИ АРМЕНИИ
     Подобно другим народам, армяне, до того, как их озарил свет Христовой Веры,
поклонялись ложным богам.
     И когда Григорий Просветитель пришел учить армян, многие, одержимые бесами,
пытались ему вопрепятствовать. Они запугивали и убивали людей, которые шли к нему за
Истиной.
     Но Григорий обучил многих и смог основать монастырь Парби на склоне горы Арагац.



Полный текст

[SergOs]

ПЕСНЯ К БОГАМ ЭЛЛАДЫ
Узнав в бесконечных дорогах
вселенской любви прейскурант,
великие боги, уставшие боги,
я понял ваш главный талант.
Помог Лукиан в вашей тине
увидеть сквозь тысячи лет,
как тягостны Зевсу богини,
как гадок ему Ганимед,
как Мойры вплетают несчастье
в Арахны липучую нить,
как дорого вам безучастье,
как любите вы не любить.
Инертна душа Афродиты,
без песен замшел Пелиоп,
и туп на созвучья и рифмы
обрюзгший от сна Аполлон.
Не знают к земле интереса,
живут без друзей и врагов. . .
И только Идас и Марпесса
похожи чуть-чуть на богов.
Беседами в форме эклоги
давно уж не балуют нас
замолкшие боги. Великие боги,
воспряньте, пришел этот час!
Зевес, твои дети ослепли,
и Стикс затопил полземли,
и спился Гермес, а Асклепий
дурманам предаться велит.
Ты, Аргус, плащом многозвездным
озябшую землю одень, не то проклянете,
но поздно свою олимпийскую лень.
Гефест, из Аида взойди ты!
Жена пусть идет впереди —
нужна красота Афродиты,
чтоб высшие цели спасти.
Нужна нам святыня живая,
не догмы, что крепче оков.
Мы поздно, увы, прозреваем
насчет своих бывших богов.
И поздно к нам опыт подходит,
цена его — горе и смерть.
И свойственно нашей природе
жестокое право посметь.
Посметь и убить, и прелюбы
свершить, и украсть, . . и не раз.
Вы боги, а мы все же люди. . .
Мы можем, увы! больше вас.
Воспряньте, свой облик примите,
свою благородную стать.
Безумные в мире событья!
Не верят ни в вас, ни в Христа.
Мы можем свой род уничтожить,
страдая инсультом вины.
Мы вам надоели, и все же
вернитесь! Вы очень нужны.
А. Дольский