Сообщений в теме: 1043

[Nika]

Niniko (10.7.2009, 16:14) писал:

ლიმონადი - можно?

А почему бы  и нет?
დინება –течение
Или на предпоследний слог? Почему? Ну ладно...
ნატვრა–желание

[lara]

Niniko (10.7.2009, 16:14) писал:

ლიმონადი - можно?

ლუდი ჯობია  



ნატვრა - რაში (сказочный конь)

[Nika]

lara (11.7.2009, 10:38) писал:

ლუდი ჯობია  



ნატვრა - რაში (сказочный конь)

Не пустил литовец грузин в погреб с пивом (типа - пусти козла в огород?) Наверно хорошее пиво.


შილაფლავი-плов.

[lara]

ტანო ტატანო

ბესიკი

ტანო ტატანო, გულწამტანო, უცხოდ მარებო!

ზილფო-კავებო, მომკლავებო, ვერ საკარებო!

წარბ-წამწამ-თვალნო, მისათვალნო, შემაზარებო!

ძოწ-ლალ-ბაგეო, დამდაგეო, სულთ-წამარებო!

პირო მთვარეო, მომიგონე, მზისა დარებო!

თვალთა ნარგისი, დამდაგისი, შეგშვენის მწველად,

ყელსა ბროლებსა, უტოლებსა, გველი გყვა მცველად,

გესხნეს ხალები, მაკრძალები, ამარტის ველად,

ნარინჯნი ორნი, ტოლნი, სწორნი, მიქმოდენ ხელად,

მიწვევდენ შენად შესამკობლად, დამამწარებო!

ალვაო, გესხნეს ორნი ნორჩნი მოსარხეველნი,

მკლავნი მომკლავნი, თითნი თლილნი მოსახვეველნი,

ზარიფსა წელსა დაეკვირვნეს ქვეყანად მვლელნი;

ოდეს გნახვიდი, შევიმატნი ათასნი წელნი.

აწ დამლევიან ყოვლნი დღენი, უცხოდ ვარებო!

ბაგე მდუმრიად გიალერსებ, ბაგეო ვარდო!

თვალთა ჰსურიან ხილვა შენი, კეკელა მარდო!

გულსა სწყურიან დამაშვრალსა; რას შეგაფარდო?

თუმცა შენ დაგთმო, ვინღა ვჰპოვო, სად გავიზარდო?

უშენოდ ხილვა არვისი მსურს, შევიზარებო!

შენმა გონებამ მიმამსგავსა მილეულს მთვარეს:

სიცოცხლის ნაცვლად მოვინატრი სიკვდილსა მწარეს!

მოდით, მიჯნურნო, შემიბრალეთ, მოვლეთ ჩემს არეს,

მკვდარი მიჯნური დამიტირეთ, დამფალთ სამარეს!

ვაჲ, სიცოცხლეო უკუღმართო, დანაცარებო!

трудное... переведем за неделю?

а игра продолжается...

შილაფლავი-плов

ვირთხა - крыса

[Dianusya]

Товарищи пожалуйста переведите стих на грузинский....  
Когда не хочешь, то имеешь. Имеешь ЭТО не ценя. Когда теряешь, понимаешь - без ЭТОГО уже нельзя. Очнувшись поздно, ты жалеешь. Жалеешь, что не замечал. Цени же, что сейчас имеешь! ЛЮБИ, пока не потерял...
Но только если можно русскими буквами на грузинском языке, грузинскими буквами я не смогу его прочитать...   очень надо

[Селенка]

Dianusya (12.7.2009, 1:10) писал:

Товарищи пожалуйста переведите стих на грузинский....  

Диана, уже перевели, загляните сюда: http://batumionline....s...ost&p=66290

[Niniko]

Nika (11.7.2009, 0:50) писал:

Или на предпоследний слог? Почему? Ну ладно...

ну Lara вроде сказала, что можно любой слог в слове выделить и на него придумывать новое слово...

ხალიჩა - ковер

[lara]

Niniko (13.7.2009, 9:47) писал:

ну Lara вроде сказала, что можно любой слог в слове выделить и на него придумывать новое слово...

девочки, да какая разница...главное, побольше слов вспомнить и узнать


ხალიჩა - ковер

ჩანჩქერი - водопад

[lara]

Лика, как тебе ტანო ტატანო?  

Приготовляясь к походу, Бесики рылся в своем сундуке.  Под руку попалась отцовская ряса. Он отбросил ее в сторону. На дне сундука увидел кипу бумаги.  «Надо, пока не забылось, записать сегодняшнее стихотворение», подумал Бесики и, достав чистый лист, с пером в руке подсел к персидскому восьмиугольному столу. И сейчас же в его памяти встала встреча с Анной: и объятия и поцелуй...
«Что нужно от меня этой женщине?» - думал Бесики и вместо стихов, подсказанных соловьем, писал, того не замечая, совсем другие строки:

О Анна...
Я пленник страсти – ты желанна...

Эта женщина сведет его с ума. Надо бежать от нее сегодня же. Сейчас же. Но ведь она будет ждать его этой ночью.
Сестра царя Ираклия, супруга Орбелиани будет ждать на свидание Бесики, сына изгнанного священника! Наверно, на ней будет голубое платье. Нет, не голубое, а гранатового цвета. Комната ее будет убрана розами, чтобы их аромат одурманил обоих. И она сама будет, как роза, неувядаемая, вечно молодая. Не дьявол ли вселился в эту женщину? Какие у нее длинные косы... а ресницы, оттеняющие щеки? Губы, как цветок граната, и зубы, словно жемчуг! И эта пленительная, покоряющая улыбка на лице, изваянном из слоновой кости!..

ტანო ტატანო, გულწამტანო, უცხოდ მარებო!
ზილფო-კავებო, მომკლავებო, ვერ საკარებო!
წარბ-წამწამ-თვალნო, მისათვალნო, შემაზარებო!
ძოწ-ლალ-ბაგეო, დამდაგეო, სულთ-წამარებო!
პირო მთვარეო, მომიგონე, მზისა დარებო!

писал Бесики, забыв обо всем на свете, кроме Анны.

თვალთა ნარგისი, დამდაგისი, შეგშვენის მწველად,
ყელსა ბროლებსა, უტოლებსა, გველი გყვა მცველად,
გესხნეს ხალები, მაკრძალები, ამარტის ველად,
ნარინჯნი ორნი, ტოლნი, სწორნი, მიქმოდენ ხელად,
მიწვევდენ შენად შესამკობლად, დამამწარებო!

Тихо шурша шелковым платьем, вошла в комнату Анна-ханум, его приемная мать.
- Что это, ты опять слагаешь стихи? – с улыбкой молвила Анна-ханум. – Ты как мой Теймураз...
когда он слагал стихи, можно было выстрелить у его уха из пистолета, он не расслышал бы...
Бесики встрепенулся и взглянул на нее.
- Прочти мне, - Анне-ханум нравились стихи Бесики. – Наверно, что-нибудь любовное?
- Не стоит слушать, это еще черновик, - Бесик скомкал написанную бумагу и бросил в сундук. – Сегодня отправляюсь, царица, в поход...

из романа "Бесики" Акакия Белиашвили

[lara]

это стихотворение использовал в своем романе "Белые флаги" и Нодар Думбадзе....

Звякнул засов. Шошиа вмиг соскочил с окна. Отворилась форточка, и в камеру заглянула весна.

— Здравствуйте, преступнички! — пропела Нуну и улыбнулась обворожительной улыбкой.

— Здравствуйте! — стоном выдохнула камера. Все встали.

— Ну, на что жалуетесь?

Гм, на что мы жалуемся? Взгляни на нас, милая наша Нуну! Как ты думаешь, на что мы можем жаловаться? На многое. Не хватает нам женской ласки, любви, человеческого тепла, улыбки, слез, доброго слова... Ты пришла к нам, как дыхание весны, цветущая, пышущая жизнью, и ты спрашиваешь — на что мы жалуемся? Побойся бога, Нуну!

— Говорите же, у кого что болит? — повторила Нуну.

Мы бросились к двери.

— Голова!

— Люминал!

— Зубы, уважаемая Нуну!

— Люминал!

— Желудок, доктор!

— Люминал!

— Сердце болит!

— Люминал!

— Горло, Нуну! — сказал я.

— Вощеную веревку! — сказала она и протянула таблетку люминала.
Все засмеялись.

— А это кто? Почему он лежит?

— Это Девдариани, уважаемая! — ответил Чичико.

— Почему он лежит? — удивленно вскинула брови Нуну.

— Да при появлении женщины, да еще такой красавицы, вежливый человек, если он жив, должен, конечно, встать...
Видно, ему плохо. Встань, Девдариани!

Тот отрицательно помотал головой.

— Да, плохо ему! — заключил Гоголь.

— Андрей! — позвала Нуну надзирателя.

— Я! — откликнулся тот.

— Открой, пожалуйста, дверь, здесь больной!

— Иду!

Спустя минуту в камеру вошли надзиратель и... Нуну, Нуну! Божество, ангел, неземное существо, подобное которому до сих пор нам приходилось видеть лишь на картинах! Стройная, вся налитая, с высокой грудью, крутыми бедрами, загорелыми точеными ногами, в белоснежном коротком халате и с санитарной сумкой через плечо, она стояла перед нами — самая красивая из всех живущих на земле женщин, постичь все совершенство и прелесть которой дано было разве только нам — заключенным...

— А ну, сесть по местам! — приказал надзиратель. Никто не сдвинулся — все мы застыли, словно завороженные.
Почувствовав произведенный ею эффект, Нуну нерешительно, но не без гордости направилась к Девдариани.

— Сесть! — повторил надзиратель. Мы встрепенулись. Чичико быстро подал Нуну стул. Она села и ладонью коснулась лба Девдариани.

Тот разомлел.
— Температуры нет. Что болит?

Девдариани молчал.

— Почему ты молчишь? Скажи, что тебя беспокоит? — удивленно повторила Нуну. А меня еще больше удивило бы, если б Девдариани произнес хоть одно слово!

— Ну, что тебя беспокоит? Что ты чувствуешь? Говори же!

— Чувствую приближение смерти, доктор! — простонал наконец Девдариани.

— Ради бога... не зови меня доктором! Фельдшерица я!

— Для нас ты все: и доктор, и профессор, и королева!

— Ладно, зови хоть академиком, только скажи, как это ты чувствуешь приближение смерти?

— Вот так: идет, идет, подходит ко мне, я слышу ее дыхание... — начал Лимон.

Вдруг из коридора донесся страшный вопль.

— Не выйду!.. Не хочу!.. Пустите меня!.. Пока не приведете прокурора, я не стану есть!..

Наш надзиратель стремглав выбежал из камеры. И тут произошло небывалое в истории «губернской» событие: то ли ее толкнул Гулоян, то ли задел выбегавший надзиратель, только дверь камеры с лязгом захлопнулась! Нуну вскочила как ужаленная, метнулась к двери, рванула ее, но было уже поздно: щеколда замкнулась снаружи, Нуну повернулась, прижалась спиной к двери и уставилась на нас расширенными от ужаса глазами. А мы, застыв на местах и затаив дыхание, потрясенные, смотрели на нее. Бледный как полотно Девдариани встал и медленно направился к ней. Я похолодел.

— Не подходи! — взвизгнула Нуну. — Не подходи! Не подходи!

Девдариани обеими руками схватил онемевшую от страха Нуну, приподнял ее, поднес к стоявшему посередине камеры стулу, поставил на этот стул и несколько минут молча смотрел на нее. Потом отступил на три шага, воздел, словно в молитве, руки и шепотом начал: