Сообщений в теме: 139

[SergOs]

ФОТОГРАФИЯ

Февраль 1944 года. Год великих побед Советской Армии на фронтах Отечественной войны. В этот год по немецко-фашистским войскам были нанесены сокрушительные удары. Десятый из них был нанесен в Заполярье. Воины нашей армии и флота были полны решимости победить врага, добить его в собственной берлоге. Одним из источников наших побед мы считали правильное руководство Коммунистической партии, ее авангардную роль. Коммунисты были в первых рядах и показывали пример беспартийным в достижении великих побед.
Потому в этот год был особенно большой приток в ряды Коммунистической партии. Сотни тысяч воинов вступали в ее ряды, чтобы быть в авангарде борьбы с врагом на завершающем этапе войны. Не помню точно, кто мне подсказал, чтобы я тоже вступил в партию. Кажется, это был замполит, или парторг. Мне шел двадцать первый год, был командиром, имел звание старшего лейтенанта. Я подумал и решил последовать совету. Написал заявление, получил рекомендации от комсомольской организации и одного из членов партии. Это был парторг роты, старший сержант Быков, старейший воин роты, орденоносец.
Первичная партийная организация состояла из нескольких членов партии, и на ее собрании меня единогласно приняли. Все меня хорошо знали, так как в ней я воевал с 1942 года. Партийное бюро батальонной партийной организации, утверждало решение ротной организации в то время, когда батальон готовился выступить на передовую. В этом году предстояло изгнать оккупантов из Светского Заполярья. Поэтому на заседании партийного бюро разговор был, естественно, об этом. Секретарем партийного бюро был коммунист Николаенко, командир второй стрелковой роты батальона.
Для оформления партийного билета нужна была фотография. Фотографии на Рыбачьем не было, поэтому все делали работники Политотдела бригады. Пришел к месту, где фотографировали. Это было помещение бывшей конюшни. Накопилось порядочно народу. Пришлось подождать. В это время делились друг с другом мнениями по поводу происходящего. С нашей роты я был один. Но среди вступающих был мой однокашник по училищу лейтенант Леонид Костин. Поговорили друг с другом, обменялась мнениями и решили, что правильно поступаем. Негоже командиру идти в бой изгонять врага с нашей земли беспартийным. Такое мнение было и у других. Это были в основном командиры, молодые и бывалые воины. Все вступающие в партию, с кем мне удалось поговорить, были одного мнения, что коммунисты воевали в первых рядах, они шли на самые ответственные боевые задания и показывали пример беспартийным. Я видел все это на деле и был убежден, что и мне принадлежность к партии поможет выполнять свои обязанности командира лучше. Это призывало меня более ответственно относиться к делу. У коммуниста не было привилегий перед другими, наоборот, он обязан быть в первых рядах воинов в любых условиях. Партийная организация не только спрашивала, но и помогала нам, молодым воинам, в самых экстремальных условиях боевых действий.
В течение всей жизни, как на войне, так и после войны партия предъявляла высокие требования к своим членам, всегда требовала быть примером для беспартийных. И то, что произошло в стране и в партии в восьмидесятые и девяностые годы, не вина рядовых коммунистов. Думаю, это произошло потому, что в ее ряды проникли враги партии и народа, внедрились в партийное руководство и предали ее интересы. К таким прежде всего я отношу руководителей партии Горбачева, Ельцина и их соратников. Они пошли на поводу международного империализма и, прежде всего, его руководителей, таких как Рейган, Тетчер и многих других. По вине наших предателей развалено великое Советское государство и Социалистическое Содружество.
Но вернемся к тем временам, вступлению в партию. Вскоре подошла моя очередь фотографироваться. Фотографии тут же проявляли, сушили и выдавали на руки. Вручали партийные билеты в роте перед отправкой на передовую представители Политотдела. Должен сказать, при всей этой церемонии не было никаких патриотических слов, о которых иногда говорят: "Хочу идти в бой коммунистом" и так далее. Все это говорили и говорят подхалимы, недобрые люди. Нам не нужны были эти слова. Мы на деле были патриотами своей Родины, какими воспитывались всю жизнь.
Тем более, у меня лично не было и в мыслях эгоизма на виды нахождения в партии. Возможно и были отдельные люди, которые вступали в партию с целью быстрее пробить себе военную карьеру, продвинуться в должности, получить досрочно воинское звание и так далее. Такие люди везде находятся, в том числе и в партии. Но я убежден, что их в рядах партии было ничтожное количество. Они не строили погоду в ней. Победа наша была достигнута над врагом благодаря честному ратному труду воинов Армии и Флота, руководству партии. Это был подвиг всего Советского народа, ведомого Партией Коммунистов.

[SergOs]

Среди "добрых" рассказов нашел вот такой о войне:

Возмездие

Старший сержант Кузнецов - бывалый воин, ветеран обороны Рыбачьего, его защитник с первых дней боевых действий. Он рассказывал: "Немецко-фашистские войска, оккупировав Норвегию, устремились на советскую территорию, повели наступление на Мурманск и с ходу намеревались овладеть Рыбачьим. До Мурманска они не дошли сорок два километра. Их остановили наши войска на реке Титовка. Захвату Рыбачьего они придавали большое значение. Полуостров контролировал Северный морской путь, отсюда можно было прикрывать переходы судов в морские порты Северной Норвегии и Советского Заполярья, через которые они намеревались осуществлять снабжение своих войск, здесь действующих".
По рассказу ветерана, у гитлеровцев планы покорения Рыбачьего провалились. Героическое сопротивление пехотинцев, пограничников и моряков охладили пыл захватчиков. Несколько раз вклинивались они на территорию полуострова, и каждый раз были отброшены. Наконец немцы вынуждены были прекратить наступление и перейти к обороне. Линия фронта вскоре установилась по хребту Муста-Тунтури, отделявшему материк от Рыбачьего.
Положение наших и немецких войск здесь было неодинаковое. Противник захватил господствующие высоты и контролировал всю прилегающую территорию. Наши же огневые позиции установились на скатах хребта. У врага было явное преимущество в живой силе и боевой технике, не говоря о том, что он имел двухлетний опыт боевых действий в Европе. Против защитников Рыбачьего стояли горные егеря, покорявшие остров Крит на Средиземном море.
«Не случайно, - рассказывал ветеран, - что немцы вели себя нагло, почти диктовали условия ведения войны. Недалеко от переднего края, между двумя высотами находилось небольшое озеро, на которое каждое утро в строго определенное время они выходили умываться раздетые по пояс. И это совершалось на глазах у наших воинов, которые ничего не могли с этим сделать. Наш огонь немедленно подавлялся, да и патронов было мало, берегли их, экономили. Рыбачий был блокирован врагом. В воздухе постоянно барражировали вражеские самолеты, а на горизонте маячили их корабли. Попытки нашего командования доставить подкрепление и грузы оканчивались неудачей, самолеты сбивали, суда топили. Потому и пришлось ограничивать себя».
Несмотря на блокаду, защитники Рыбачьего укрепляли свою оборону, используя подручные средства и материалы, строили огневые точки на переднем крае, под огнем противника, возводили траншеи и укрытия, землянки для жилья. Разбирали постройки мирного времени, заготовляли каменные плиты, собирали разбитые во время боев пулеметы и ремонтировали их, кое-что удалось получить с большой земли. Иногда на Рыбачий прорывались отдельные транспортные самолеты и суда с грузами.
Вскоре было получено новое оружие: станковые пулеметы и орудия, противотанковые ружья для борьбы с огневыми средствами врага. Станковые пулеметы были установлены в построенные огневые точки и пристреляны. Час возмездия наступил. В один из погожих дней июля, как всегда, немецкие солдаты вышли к озеру, разделись по пояс, резвились, кричали по-своему, грозили кулаками в нашу сторону, смеялись и начали умываться. И вдруг... заработали наши пулеметы. За считанные минуты все было кончено. На берегу озера валялись трупы немецких солдат. Ни один из них не мог уйти. Для фашистов это было как гром с неба. Это был для них последний утренний туалет на берегу озера.
После этого случая гитлеровцы стали считаться с нашими воинами, которые на равных стали воевать с врагом. Прекратилось хождение немецких солдат в полный рост. Они стали ходить сначала согнувшись, а затем и ползком, укрываясь за окопами, в траншеях. Они спешно возводили новые укрытия. Так их проучили. С фашистами можно было разговаривать только силой оружия. А наши воины стали чувствовать себя уверенней в окончательной победе над завоевателями.
Надо сказать, что на Муста-Тунтури против нас воевали не только немецкие части, но время от времени появлялись и финские подразделения. Мы это чувствовали сразу после смены вражеского боевого охранения. У них было свое оружие, стрельба из которого отличалась от немецкого, да и характер стрельбы и поведение финских солдат отличалось. Они воевали против нас злее, всеми своими действиями как бы хотели показать, что это их земля. Мы же считали эти земли исконно русскими, а немцев и финнов - завоевателями.

[SergOs]

Артподготовка

Однажды, в темную ночь октября 1944 года к нам перешел немецкий офицер и сдался в плен. Это было в канун наступления наших войск в Заполярье. Он сказал, что не хочет помирать за Гитлера и заявил, что немцы ждут начала наступления советских войск. Почуял фашист, что запахло жареным. Он дал показания о наличии и расположении немецких подразделений на данном участке фронта. Значит, противник знал о готовящемся нашем наступлении. Наше командование рассчитывало на внезапность, но это было маловероятно. Такое большое мероприятие подготовить скрытно невозможно. Производилась перегруппировка войск, их пополнение. Доставлялись боеприпасы, снаряжение, прочее. На Рыбачий поступала новая техника, самолеты, десантные суда, боевые корабли артиллерийской поддержки и т.д. В глубине полуострова проводились учения и тренировки, на которых имитировался штурм укреплений на Муста -Тунтури. Нас многократно гоняли на сопку вверх и вниз, учили преодолевать минные поля, проволочные заграждения, штурмовать огневые точки врага. Все это делалось в натуре, как в бою. Были сделаны штурмовые лестницы, плелись маты-лапти для перехода болотистых участков местности. Особое внимание обращалось на соблюдение мер безопасности при преодолении скал, подъемов по ним и многое другое. Мы в подразделениях готовили личный состав к десанту.
Наступление началось с артиллерийской подготовки, которая продолжалась несколько часов. Орудийные залпы грянули, словно гром, небо озарилось от горизонта до горизонта. Было ощущение, что будто земля разверзлась. Не знаю, сколько орудий было сосредоточено на каждый километр фронта, но на противника обрушился шквал огня и металла. Стреляли орудия полевой артиллерии, зенитные и противотанковые батареи, мощный залповый огонь вела береговая артиллерия. Особое впечатление производил огонь корабельной артиллерии. Он велся с кораблей поддержки высадки десанта во фланг вражеской обороны с залива Матти-Вуоно, где был сосредоточен десант. На них находилась 63-я бригада морской пехоты. Она должна была штурмовать вражеские укрепления на хребте с фланга, а затем перерезать пути отхода отступавшему противнику. Корабли вели залповый огонь. Одновременно ударяли пушки всего корабля, и на голову врага устремлялась мощная волна огня, грома и стали. Такая сила не только разрушала укрепления врага и поражала живую силу, но и подавляла моральный дух противника. Под прикрытием артиллерийского огня с Рыбачьего устремились части нашей 12-й отдельной бригады морской пехоты. Они имели задачу штурмовать вражескую оборону на Муста-Тунтури с фронта, овладеть ею и вести наступление на Петсамо. Вниз по склону с Рыбачьего в сторону фронта, словно лавина, устремились живые потоки морских пехотинцев. Была ночь, зарево огня артиллерии озаряло местность, как солнце днем. В стане врага бушевало море огня и грома. Наши части сосредотачивались на рубеже атаки. Тот, кто впервые был в наступлении, противоречиво переживает события и особенно артподготовку. Мне до этого много раз приходилось бывать под бомбежкой, артиллерийским и минометным огнем, но их воздействие на психику не то, что ощущал здесь в период артподготовки, никак не сравнишь. Гром залпов, свист летящих над головой снарядов, шелест мин и грохот от разрывов оглушают. Тело словно деревенеет, голова становится как чужая, но сознание работает четко. Оно приказывает ногам идти туда, куда надо, рукам делать то, что положено, голос отдает необходимые приказания.
Две силы действуют на сознание: одно чувство самосохранения, другое - чувство долга. Они противоречивы и противоположны друг другу, но они всегда есть. Первое потому, что человек никогда не хочет умирать, второе побуждено ответственностью перед законом, перед своими товарищами за выполнение своего воинского долга. За редким исключением второе чувство берет всегда верх. Артподготовка кончается не вдруг. После обработки переднего края обороны противника она переносится в глубь ее обороны. Качество артподготовки определяет успех наступления пехоты, оно будет успешным, если огнем артиллерии будут разгромлены основные укрепления врага, его живая сила и огневые средства. И наоборот, чем больше противник сохранит живой силы и огневых средств, тем больший урон он нанесет наступающим войскам, тем больше будут потери в живой силе и технике.

Вражеский корректировщик

Из цепи боевого порядка взвода кто-то громко крикнул: "Там немецкий корректировщик". Приказал связному Ивану Напалкову осмотреть местность. Он вскоре доложил, что обнаружил вражеского корректировщика. А снаряды от стрельбы немецкой артиллерии ложились все ближе и ближе к боевому порядку взвода, словно чья-то невидимая рука вела их к цели.
Впереди была стена огня и земли от разрывов снарядов, появились первые раненые. Вырвавшийся вперед рядовой Рыбин был тяжело ранен, стонал и просил о помощи. Однако плотный огонь не давал возможности санитарам подобраться к нему, хотя дважды пытались это сделать.
Впереди лежала лощина шириной метров триста, по которой наступал взвод, а справа была сопка, на которую и указал Напалков. Через бинокль внимательно осмотрел ее и обнаружил среди камней лежащего с полевой рацией гитлеровца. Приказал связному уничтожить врага. У Ивана Напалкова была самозарядная винтовка Токарева. Это было недавно поступившее новое оружие. Винтовка имела десятизарядный магазин и позволяла вести огонь одиночными выстрелами. Напалков сделал несколько выстрелов, но в цель не попал.
Я стрелял неплохо, когда-то привлекался к пристрелке стрелкового оружия в батальоне. Взял винтовку Напалкова и сделал несколько выстрелов. Гитлеровец был сражен, а рация перестала работать. Это определил по тому, что огонь вражеской артиллерии заметно ослаб, а точность попаданий снизилась. Так бдительность воинов помогла спасти жизни многих и уменьшить потери личного состава. Немцы были коварным противником, зачастую оставляли в тылу наступавших наших подразделений своих корректировщиков. Наступление взвода продолжалось.

[SergOs]

Норвегия

В моем сознании эта страна запечатлелась по книгам, кинофильмам и по учебе в школе. Предмет географии у нас вел старейший учитель, замечательный педагог, Николай Осипович Машарин. Он сам исколесил многие страны мира, изучил их географию не по книгам, а наяву. Его предмет мы на уроках слушали как сказку, так интересно и предметно он давал нам материал. И знания мои остались на всю жизнь. Трагично завершился жизненный путь этого замечательного человека, коммуниста, педагога. В период Великой Отечественной войны он попал под оккупацию. Преследования и угрозы привели к тому, что он покончил с собой.
Норвегия представлялась мне страной сказочной, суровой, страной мореходов и рыбаков, страной, где живут закаленные, трудолюбивые люди. Природа и климат здесь не балуют людей. Страна растянулась на тысячи километров вдоль побережья северных морей, Северная Норвегия - от Нарвика и далее до Заполярного круга, города Киркенес, в годы Второй мировой войны оккупированные немцами, были освобождены советскими войсками Карельского фронта и Северного Флота. И норвежцы были благодарны за это нашей стране и ее людям. Значительную часть побережья Норвегии мы освободили от гитлеровцев, пройдя по сухопутью, по горам, обходя многочисленные озера и фиорды. Это был трудный и изнуряющий переход. Встречались немногочисленные опорные пункты врага. Немцы, почуяв свой крах, заранее уходили восвояси. Только местами мы вылавливали отставших и заблудившихся солдат. Их пленили. На редких горных дорогах валялись убитые лошади, разбитые повозки, разбросанные рюкзаки немецких солдат. Это поработала наша авиация.
В начале пути мы вовсе не встречали норвежцев, очень редки были поселения, а вернее отдельные домики рыбаков, построенные на ровных кусочках земли на берегу моря. С горы, с высоты птичьего полета такие строения казались игрушечными, карточными. Хозяйство рыбака, кроме домика для жилья имело баню, отдельно от жилого дома, амбар, навес для сушки рыбы и укрытия плавсредств, приспособления для сушки и ремонта рыбацких сетей. Все это было добротно построено и содержалось в должном порядке. Снаружи постройки были окрашены яркими красками, в основном светло-коричневыми или желтого цвета. Крыши покрыты красной черепицей. Все было сделано прочно и надолго. Для спуска лодок на воду и подъема обратно на берег были самодельные приспособления в виде блоков и катков. Не было признаков огородничества и содержания скота. Вероятно, основным занятием норвежца было рыболовство, морской промысел. В амбаре были бочки, соль в мешках. Вскоре нам прислали десантные плавсредства. Мой взвод посадили на большой охотник. Проплывая недалеко от берега, наблюдали береговую панораму. Горы местами обрывались своими сопками прямо в воду. Они выглядели суровыми и дикими, серыми и темными. Беспрерывно были фиорды, большие и маленькие с небольшими долинами, речушками и ручьями. В низинах изредка взлетали стайки куропаток. Природа была безмолвна, лишь изредка проносились чайки со своим громким криком. Корабль вошел в один из небольших заливов, где на берегу виднелся населенный пункт, финские домики, стоявшие на приличном расстоянии друг от друга, причал, который был разрушен. Около причала собралась большая толпа людей. Это были норвежцы. Они ожидали наши корабли.
Командир корабля, опасаясь минирования причала, направил корабль дальше. Он решил высадить нас на необорудованный берег. Бросили носовой трап, и по нему вышли на берег несколько моряков из команды корабля, подтянули трап и взяли его на плечи, так как трап не доставал до суши. Дана команда десантникам высаживаться. За считанные минуты мы вышли на берег.
Норвежцы, встречавшие нас у причала, увидев, что корабль направился дальше и поняв, что у причала мы высаживаться не будем, кто бегом, кто на велосипедах спешно направились по дороге в сторону следования корабля. Они быстро преодолели расстояние в несколько сотен метров, отделявшее причал от места высадки десанта. Встреча была радостной и шумной. В руках у некоторых были самодельные красные флаги. Они, видимо, считали это обязательным, что-то кричали на своем языке, бросались обнимать и целовать наших воинов. Лица их были радостными и в то же время торжественными. У нас же вид внешний желал много лучшего.
Мы были одеты в ватные телогрейки и брюки. За время наступления и трудного перехода по горам они изрядно потрепались, местами порвались, и торчали клочья ваты, сапоги порвались. Но все это не умаляло и не уменьшало радости встречи. Норвежцы как будто не обращали на это внимания. Главное для них было то, что немцы ушли, а нас они считали своими освободителями. Они угощали нас хлебом, рыбой, другой снедью, и делали это от всей души. Наши солдаты тоже были рады встрече. Мы знали, что норвежцы - дружественный народ, и они ненавидели оккупантов, которые многое у них разрушили, отобрали и принесли горе. Когда немного улеглись чувства, и мы освободились от объятий, быстро построились и отправились в путь. Норвежцы нам рассказали, у нас был один офицер, который понимал по-норвежски, что немцы ушли из селения за несколько часов до нашего прихода. Это селение находилось на подступах к городу Киркенесу. Мы продолжали преследование противника. Норвежцы махали нам вслед руками, а многие, особенно молодые, долго нас провожали, шли вслед за нами. Уже после, когда мы находились под городом, к нам приходили норвежские партизаны. Они рассказывали о том, как они боролись с немецко-фашистскими захватчиками.
Под Киркенесом нас задержало командование. Две недели мы мерзли под открытым небом, а было холодно, конец октября - начало ноября. Начиналась заполярная зима. Хорошо, что норвежцы привезли нам несколько возов соломы, из них мы сварганили подобие шалашей. И нам не пришлось отдыхать на голой, мерзлой земле. Но простуженых появилось много. Мы требовали, чтобы нам разрешили продолжать наступление. Нам объяснили, что норвежское правительство обратилось с просьбой, смысл которой был в том, что они дальше изгнание немцев берут на себя. А изгонять-то было уже некого, немцев не могла остановить никакая сила, они уходили в Германию разгромленными. Наши разведчики доходили до Нарвика и видели, как спешно они садились на корабли и уходили. Дальше на море их громили наши корабли, подводные лодки и авиация. Немногим удалось добраться до Родины. Скоро, перед ноябрьскими праздниками, мы вернулись в Лиинахамари на автотранспорте. Разгром немцев был завершен, война для нас на Севере была закончена.

[SergOs]

Гарнизонные парады

Так мы называли участие солдат и матросов гарнизона в демонстрации трудящихся Седьмого ноября. Они проводились каждый год на главной площади города Архангельска, где около памятника В.И. Ленину перед праздником сооружалась импровизированная трибуна, собиралось местное начальство для приветствия и поздравления трудящихся города с великим праздником. В период моей службы на флоте, как на Северном, так и на Черноморском мне приходилось неоднократно участвовать в них и чаще в роли командира сводного батальона моряков. В 1948-1950 годах я служил в штабе Беломорской военной флотилии. Штаб находился в здании номер два по улице Свободы. Не знаю, по какой причине, меня назначали возглавлять колонну моряков, но думаю потому, что это дело было кляузное, занимало много личного времени, как при подготовке к демонстрации, так и после ее окончания. А кому охота в праздники этим заниматься? Думаю, что эта причина была главной. Конечно, учитывало начальство мою добросовестную службу и хорошую строевую подготовку. Оно надеялось, что я все сделаю добросовестно и не подведу.
Сначала о подготовке к "параду". Армейские части гарнизона готовились в военном городке, где были старинные армейские казармы, и где располагались веками солдаты. Эта часть города называется Кузнечиха. Мне приходилось там бывать. Здания казарм имели толстые с небольшими окнами стены. Окна напоминали амбразуры ДОТов. Толщина стен мне показалась около полутора метров, и здания казарм были похожи на тюремные, суровые и надежно защищенные. Площадь в середине городка была выложена брусчаткой и была местом подготовки солдатских колонн к демонстрации. Много солдатских сапог ходило по этой брусчатке. Она была отшлифована ими безупречно, была прочной и гладкой.
Колонна моряков готовилась в районе Соломбалы, куда из самого города можно было попасть по понтонному мосту через реку Кузнечиху, по названию упомянутого выше района города Архангельска. Эта река окаймляла Кегостров, на котором располагалась Соломбала, и находился Тыл Беломорской флотилии, мастерские, .склады, производился ремонт судов и обеспечение материальное и техническое кораблей и частей флотилии.
Основной период своей службы в Архангельске я проживал с семьей в Соломбале. Тогда у нас в семье был один ребенок в возрасте до двух лет, и каждый день, идя на работу в штаб, я нес его на руках через реку Кузнечиху по понтонному мосту и далее по городу на трамвае до улицы Карла Маркса, 28, к тете Паше Тюшевой, у которой я с женой проживал некоторое время до получения комнаты в Соломбале. Это была добрая женщина, вдова погибшего на войне солдата. Она смотрела за нашим ребенком, работая в ночную смену уборщицей в обкоме партии. В середине Соломбалы была небольшая площадь, выложенная булыжником. На ней в утренние ранние часы мы готовили к "параду" матросов. Подготовка заключалась в комплектовании взводных колонн, в согласованности движения, отработке строевого шага, сыгранности оркестра и других вопросов. Главное, конечно, была отработка строевого шага, подтянутости и согласованности действий. Такие тренировки проходили в частях, общие по сбору подразделений с оркестром - несколько раз перед демонстрацией с генеральной проверкой начальником гарнизона или старшим морским начальником. Самое серьезное внимание уделялось экипировке личного состава. Форма одежды объявлялась в зависимости от погоды. Поэтому приходилось при подготовке к демонстрации готовить минимум две формы - выходная номер три для матросов и старшин, и в бушлатах - номер четыре на случай похолодания. Командиры тщательно проверяли состояние формы и снаряжения перед каждой тренировкой, чтобы убедиться, что она в порядке.
К назначенному сроку седьмого ноября, а это было в ранние утренние часы, личный состав в Соломбале погружался на суда, на которых по Северной Двине следовал к причалам в городе и там выгружался. От причалов строем следовали к месту сбора на демонстрацию. Воинские колонны возглавляли демонстрацию. Торжественным маршем они следовали мимо трибун с начальством. Первыми шли армейские колонны, моряки замыкали ее. После них выходили колонны трудящихся предприятий, учреждений и учебных заведений города. Колонны красочно были оформлены красными флагами и транспарантами, а также портретами руководителей партии и правительства. Воинские колонны ничего этого не имели, их украшала военная форма и хорошая строевая подготовка. Их всегда по тротуарам сопровождали толпы любопытных, любуясь красивой выправкой и маршем.
Проходя мимо трибуны на лозунги начальства колонны отвечали громким и дружным "ура". Все это стало традицией народной. Редко, когда она нарушалась каким-либо происшествием. В Архангельске такое случилось только однажды, кажется в году 1954-м, когда я служил уже на мысу Корабельном в Мурманской области. В том году в стране была проведена амнистия осужденных. Были освобождены многочисленные заключенные из лагерей, в том числе и осужденные за тяжкие преступления. Этот указ Президиума Верховного совета СССР подписал К.Е. Ворошилов. Значительная часть амнистированных вскоре была вновь осуждена за преступления и посажена в тюрьмы. Один из таких амнистированных оказался в колонне демонстрантов с оружием в кармане. Проходя мимо трибун, он начал стрелять в руководителей области и гарнизона в виде мести или протеста. Были раненые, двое из них вскоре скончались. «Ворошиловскими стрелками» назвали их в народе потому, что были освобождены по указу, подписанному Ворошиловым. Историю эту мне рассказала тетя Паша Тюшева. Но это был случай исключительный, а может и единственный в своем роде. Народ любил эти праздники и ежегодно их отмечал. Кроме хорошего настроения они приносили людям отдых от трудов праведных.
Подготовку своей колонны в основном проводили в расположении и силами самой школы. В гарнизон на тренировки выходили всего раза два. В Архангельске демонстрации проводились на площади перед драмтеатром у памятника В.И.Ленину, в Батуми же они проходили на площади Ленина за драмтеатром. Особенность проведения демонстрации и участия в ней военнослужащих была в том, что колонны трудящихся составляли предприятия и учреждения, а также школы, где основная масса людей была грузины и аджарцы. Рабочие и трудовая интеллигенция из коренного населения благожелательно относились к людям других национальностей и в частности к русским. Однако среди молодежи появлялись националистические элементы, которые были враждебно настроены к военнослужащим гарнизона, на этой почве бывали конфликты. Поэтому, чтобы спокойно прошла демонстрация, начальник гарнизона генерал-майор Цхавребов, распорядился нам, морякам, после прохождения мимо трибуны в конце площади, сразу развернуться в цепь и встать вокруг площади и трибуны для поддержания порядка во время демонстрации, чтобы исключить провокации со стороны некоторых молодчиков.
Так было и на этот раз. Пройдя площадь парадным шагом, моряки встали на ограждение для поддержания порядка во время демонстрации. Во время прохождения колонны одной из воинских частей из-за спины оцепления в нее полетели несколько кирпичей, но не долетели. За площадью строился новый дом, оттуда и бросали. Немедленно были задержаны несколько юнцов, которые это сделали по заданию недоброжелателей. Как и в Архангельске, это был единственный случай в мою бытность службы в Батуми. Колонны военнослужащих на демонстрации в Батуми вызывали восхищение жителей. Военные проходили четким строевым шагом, соблюдая исключительное равнение, и под духовой оркестр. Нашу колонну, после демонстрации следовавшую в расположение школы за городом, почти весь пятикилометровый путь сопровождали жители города. Морская форма получила всеобщее одобрение их, а строевые песни моряков вызывали всеобщее одобрение. Надо сказать, что личный состав морского гарнизона в Батуми оживлял советские праздники. Они не только принимали участие в демонстрации трудящихся, но и проводили ряд других праздничных мероприятий. На Батумском рейде спортсмены-моряки проводили соревнования на гребных ялах и спортивных катерах, заплывы на дистанцию, даже заплывы от Батуми до порта Поти, совершали прыжки в воду на парашютах и другие. В вечерние часы порт, корабли и суда вспыхивали яркими огнями расцвечивания, сводами международных сигналов, салютами и осветительными ракетами. Все это собирало много жителей и отдыхающих на набережную города. В воинских частях проходили торжественные вечера, а на улицах - праздничные гулянья.
Одним словом, жизнь трудящихся при Советской власти была зажиточной и интересной. Находились силы и средства для организации не только быта, но и отдыха трудящихся. Было что выпить, да и закусить чем. Не то, что теперь при "капиталистических" порядках, установленных «дерьмократами», ограбившими наш трудолюбивый народ и бросившими его в нищету и бедность.

[SergOs]

Встреча на причале

Это было в 1955 году. После продолжительной службы на Северном флоте мне по закону была дана возможность перевестись на любой другой флот для прохождения дальнейшей военной службы. Эта льгота была установлена постановлением Совета Министров СССР. И вот я получил назначение на новое место службы на Черноморский флот, преподавателем в школу специалистов береговой артиллерии.
В июле месяце на теплоходе выехал из Поноя в Архангельск. В Архангельске остановились у знакомой тети Паши Тюшевой, у которой мы жили на квартире до отъезда в Поной. Нашим детям было одному шесть лет а другому четыре года. В Архангельске предстояло пересесть на поезд для дальнейшего следования к новому месту службы в город Батуми. Перед отъездом с женой пошли на морской вокзал для получения багажа. Подходя к морскому вокзалу, я обратил внимание на женщину с двумя детьми, стоявшую на причале около кучи вещей. Она кого-то ждала. Заметил на вещах Фамилию Мареев. Накануне выезда из Поноя в штаб поступал приказ о моем переводе. В нем была и фамилия офицера, переведенного на мое место из Батуми - капитан Мареев.
Спросил женщину, куда едут. Она сказала, что в Поной. Это была семья моего сменщика. Так случайно встретились по дороге к месту новой службы. Скоро пришел и сам капитан Мареев. Он ходил узнавать, когда идет теплоход Архангельск-Мурманск, на котором предстояло доехать до Поноя. Разговорились и узнали о службе он - в Поное, а я - в Батуми. Первым вопросом, который он задал мне, был вопрос: «Какая категория должности начальника строевого отделения в Поное?» Я ему ответил: «Капитан».
От этого ответа у него стали большими глаза, и он в гневе на кого-то, взволнованно сказал: "Обманули!" Из дальнейшего разговора я узнал, что он согласился поехать в Поной только потому, что у него вышел срок службы в должности капитана. Чтобы получить звание "майор", нужно было получить и должность майорскую. От того, что его обманули, у него безгранично вылилось возмущение. Он клял начальника школы, который обманул его и решил, что приедет к месту службы и не приступит к работе, а поедет обратно или подаст заявление на демобилизацию. Я ему ничем помочь не мог, кроме, как советом. Сказал ему, что нечего заранее расстраиваться. Возможно, как и мне, ему присвоят звание "майор". Бывают же исключения из правил. Я не знаю, что с ним потом было, но обратно в Батуми он не приехал. Думаю, что продолжал служить на новом месте. Возмущает тот факт, что и на военной службе обманывают.
В этой истории с переводом к новому месту службы меня обманули не меньше, чем капитана Мареева. По приезду в Батуми, мне должны были по закону дать равноценную прежней работу, квартиру сменщика и все остальное, чтобы нормально жить с семьей и работать. Так предусматривал Закон в этом случае. Но самое главное и не дали - квартиру, которая принадлежала Мерееву, начальство местное успело передать своему офицеру, а меня с семьей поселили в квартиру, в которой жить было нельзя. Она была очень сырая, наполовину уходила под землю, она до этого пустовала, так как никто в ней жить не согласился. В ней опасно было жить. Через несколько дней моего вселения мы с женой обнаружили в постели детей скорпиона, укус которого, как известно, для человека смертелен..
Я немедленно пошел к начальнику школы полковнику Рыкалину и потребовал предоставить мне квартиру, которую должен был получить по закону. Однако, ту квартиру мне все равно не дали, но на время, как сказал полковник, предоставили двенадцатиметровую комнату в коммунальной квартире (№ 10, на Ленина, 4). Я вынужден был согласиться даже на это и в дальнейшем добиваться своих прав. Только перед демобилизацией получил для семьи вторую комнату в этой же коммуналке. После демобилизации мне удалось поменять эти комнаты на отдельную трехкомнатную квартиру в город Рыбинск, переехав туда.
В моей военной биографии такая история с квартирой получилась второй раз. Первый раз меня обмануло начальство в Архангельске, после моей женитьбы. Там, пока я ездил в отпуск, в мою квартиру вселили другую семью, и мне пришлось "кочевать" по частным квартирам.
Так что обман людей в крови у русского чиновника, начальства. Ныне он бытует на государственном уровне, начиная от президента и кончая самой маленькой сошкой. Теперь говорят: "Не обманешь - не проживешь". Никакие нормы приличия не соблюдаются, а нравственность исчезла в лету. Люди потеряли человеческое лицо.
На обмане пролез в президенты господин Ельцин. Он обещал много раз, что народ будет жить лучше, даже обещал лечь на рельсы для этого. Но на рельсы он не лег, а народ стал жить в нищете. Теперь он продолжает давать направо и налево новые обещания, манипулирует правительством, угрожает всем и вся, но жизнь народа все более ухудшается. Со своим окружением развалил великую страну, обворовал свой народ, а сам живет в роскоши и в свое удовольствие. Но время придет, и с него потребуют отчет и восторжествует правосудие.

[SergOs]

Размышления о прожитом

На закате жизни, когда исполнилось семьдесят два года, можно сделать определенные выводы и подвести итоги. Жизнь людей нашего поколения была непростая и не совсем спокойная, а порой и совсем бурная. Детство наше походило в конце двадцатых - начале тридцатых годов столетия. Этот период характеризуется великими потрясениями после революции 1917 года, в которой участвовали наши деды и отцы, и после которой огневым валом прошла Гражданская война. Эти события потрясли весь мир и здорово его изменили.
Мой отец и его товарищи-земляки были непосредственными участниками тех далеких для нынешних поколений событий. И это не могло не повлиять на наше поколение, его воспитание и мировоззрение, на нашу судьбу и всю дальнейшую жизнь. В революционном перевороте отец непосредственного участия не принимал, но в это время он уже служил в царской армии и наблюдал те события, которые в ней происходили. По его рассказам, в армии с железной дисциплиной и преданностью солдат царю и Отечеству началось брожение. Даже те части, которые исключительно были преданы режиму, революционные события привели к огромным изменениям, особенно во взаимоотношениях между офицерами и солдатами.
Отец был бравым солдатом, что можно было определить даже по той фотографии, которая как реликвия до сих пор хранится у моего младшего брата Владимира. На ней он сфотографирован в хорошо подогнанной солдатской форме, в шинели, с фуражкой набекрень, до блеска начищенных сапогах с двумя своими товарищами – сослуживцами. Весь его вид говорит о том, что он ничего не боится и на все ему наплевать. Не случайно, что когда революционные события непосредственно захлестнули армию и стал выбор, на чью сторону становиться, он оказался в стане революции, стал бойцом Первой Конной Армии С.М. Буденного. В ее рядах он воевал всю Гражданскую войну, был участником всех ее походов и сражений и многое повидал. После Гражданской он вернулся домой лихим кавалеристом, в длинной шинели с красными революционными нашивками, боевой шашкой, наганом и в буденовке.
Всё это, его рассказы о войне, овеянные революционной славой, безусловно оказали воспитательное значение на нас, ребятню. Мы своими руками могли все это пощупать, осмотреть своими глазами и поэтому гордились отцом. Часто играли с деревенской ребятней в войну.
В то время отец не мог предполагать, что, история распорядится так, что ему придется еще раз защищать завоевания Революции в годы Великой Отечественной войны. Несомненно, что традиции старших поколений под их влиянием впитались в сознание и дела наши, продолжателей их дел. Случилось так, что четверо членов нашей семьи: отец и три брата станут участниками этой битвы за власть Советов. Надо сказать, что двое его сыновей стали офицерами Советской Армии: я и младший брат Сергей, ставший капитаном. Оба мы окончили военные училища. И это случилось не без влияния отцовских рассказов о войне, службе и подвигах старших поколений. Отец никогда не состоял в партии и не рассказывал о ее делах в годы Гражданской войны, но не раз говорил о людях, которые организовывали победы и вдохновляли бойцов на боевые подвиги. Одним из вождей революции он считал Льва Троцкого, который был председателем революционного Военного Совета Красной Армии. Ему приходилось слушать выступления и речи Троцкого перед бойцами. Отец считал его трибуном революции. По его мнению никто не мог сравняться с ним как оратор. Даже Сергей Миронович Киров, пламенные речи которого были общепризнанными, уступал Троцкому в этом. "Когда выступал Троцкий,- говорил отец,- его с огромным вниманием слушали массы людей. Невозможно было оторвать внимание от его зажигательной, притягивающей к себе речи. После его выступлений, вдохновлявших нас на борьбу за Советскую власть, бойцы совершали подвиги на полях сражений на Южном фронте, куда он приезжал в период разгрома армий Деникина."
Потом, уже в зрелые годы, я думал, почему этого человека, Троцкого, посчитали врагом народа и изгнали на чужбину. Его выдающаяся роль в победе Советской власти была несомненна. В.И. Ленин критиковал деятельность Троцкого за его неверные взгляды на строительство социализма, но не оценивал их так, как это потом сделал И.В. Сталин, преследовавший Троцкого всю жизнь.
В конце двадцатых годов в вашей семье еще не так много было детей, всего пятеро, и жив был еще наш дед Василий, мы жили еще сносно. По крайней мере, не голодали. Голод к нам пришел позже, уже в тридцатые годы. Я хорошо помню, когда мать плакала, нечем было прокормить детей, и мы пухли от голода, она искала всякую возможность хоть чем-то накормить нас. Она сушила картофельные корки, размалывала их, и на жире от стеариновых свечек пекла оладьи из этой муки, и они нам казались довольно вкусными.
Потом, после организации колхозов, в семье появилась так называемая "дуранда", корм для скота, из которой мать, смешав ее с толокном и другими отходами от муки, пекла нам хлеб. Иногда она вместе с другими женщинами деревни уезжала за хлебом в Ленинград. Я не знаю, каким образом, но оттуда она возвращалась с буханками черного и белого хлеба. Ее вояж длился несколько дней, и мы, ребятня, все эти дни сидели у окон и смотрели на дорогу, которая шла из города в нашу деревню, ждали ее прихода. После возвращения мы наедались вдоволь и частенько болели животами, переедали.
В середине тридцатых годов жизнь стала немного улучшаться, самые голодные годы мы выжили. Ребята взрослели и стали подрабатывать, жить стало легче, хотя трудностей было много. Подошли школьные годы. В семье, что ни год, то новый школьник, детей было семеро, и все мальчишки. И всех надо было одеть, обуть, накормить. Помню, к началу занятий в школе, когда подошла моя очередь, на какие-то средства отец купил материал на костюм под названием "чертова кожа". Это был черный и плотный хлопчато-бумажный блестящий материал. У нас была швейная машинка, на которой мать сшила мне костюм. Все остальные братья крутились около меня, когда я его надел, и завидовали. Такое событие не часто у нас бывало. Ботинки в семье переходили от брата к брату. Мне они доставались от старшего брата Василия. Мать учила нас бережно носить одежду и обувь, а отец сам ремонтировал обувь. Гуталин в семье хранили как реликвию. Мы его не видели, мать держала коробочку неизвестно где, и вытаскивала только по случаю. В данном случае она появилась, и мои ботинки обрели свой цвет.
Вторая половина двадцатых, первая тридцатых были самыми трудными на моем веку в жизни деревни. Но надо оказать, что наш отец никогда не жаловался на трудности и не ругал Советскую власть и ее руководителей. Он был оптимистом и не привык падать духом, он не раз говорил нам: "Не падай духом, лучше брюхом". Видимо жизнь научила его переносить все тяготы, а с другой стороны, большая часть забот ложилась на плечи матери, а он к этому привык. Наши родители и нас учили терпеть, а мать часто, когда нечего было есть, налаживала постели и укладывала нас спать, говоря при этом, что во сне не так хочется есть. Уже значительно позже я вспоминал объяснения отца, что нам тяжело живется потому, что время такое: революция, война, разруха в стране, вредительство.
И на самом деле, страна пережила две большие войны, империалистическую и Гражданскую, она была разорена ими, да и в наследство получила нищету и отсталость. Она была одна в окружении стран, которые нам не желали помочь восстановить народное хозяйство, и пришлось рассчитывать на самих себя. Кругом были только враги Советской власти. Поэтому понятно, что хорошую жизнь можно было построить только самим. А чтобы это сделать, нужны были жертвы. И теперь приходится только удивляться, как за короткое время после окончания Гражданской войны, за период менее двух десятилетий удалось из отсталой, раздробленной, с мелкокрестьянским укладом страны, сделать могучую, индустриально-колхозную державу с самой высокой в мире культурой. Здесь сказалась сила социализма. Наша страна в результате одержала победу в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов, а затем быстро восстановила разрушенное народное хозяйство и семимильными шагами двигалась вперед, обгоняя одну за другой передовые державы мира.
Обо всем этом позабыли и замалчивают нынешние, а также недавние в прошлом руководители страны. Поколения людей, на плечи которых легла вся тяжесть великих преобразований в Советском Союзе, кому пришлось выдержать испытания Великой Отечественной войны и кому в то же время удалось жить по-человечески, понимают силу КПСС, под руководством которой все это свершалось. Сила и мощь Советской Державы были в монолитности советского общества, дружбе народов, экономическом величии, в интернационализме, в личной роли руководителя партии и государства Иосифа Виссарионовича Сталина. Лично я преклоняюсь перед ним.
Некоторые политические руководители нынешнего режима выпячивают только недостатки социализма и замалчивают его успехи и достижения. Это они делают потому, что пытаются свалить свои провалы на прежних. Но кого можно убедить в этом? Все, кто жил, трудился и воевал при Советской власти, сами убедились в преимуществах социалистического строя, и никакая сила, никакие политики не убедят их в обратном. Конечно, в любом обществе, в том числе и советском, есть недостатки. Я, например, убежден в том, что в конце тридцатых годов не было никакой необходимости проводить репрессии. Страна уже настолько окрепла и была могучей, что с теми, кто шел против Советов, можно было справиться без этого.
Наша семья никогда не имела привилегий и не пользовалась ими. Мне нет надобности хвалить Советскую власть и возносить ее. Но надо быть справедливым. Прожив при ней основную часть жизни, и посмотрев на нынешнюю в течение десятка лет, могу сравнить и сказать, что теперешние порядки рыночных, как говорят, реформ отличаются от прежних как небо от земли. Убедительными аргументами для подтверждения этого могут служить многие факты: социализм ликвидировал частную собственность, эксплуатацию человека человеком, безработицу, дал народу бесплатное образование, медицинскую помощь, предоставил право на труд и отдых. Пусть иногда мы испытывали недостатки в чем-то, но основное, что необходимо для достойной человека жизни мы всегда имели. Даже в трудные послевоенные годы 1945-1953 Сталин думал о народе. Ежегодно к 8 Марта в стране производилось понижение цен на продукты питания и товары первой необходимости. А что стало после его смерти, когда к власти пришли так называемые либералы и демократы? Начнем с Никиты Хрущева, которого теперь благоволят за разоблачение культа личности Сталина. Стало ли лучше жить народу? Ничего подобного. В годы его прихода к власти цены на продовольствие и товары повседневного пользования начали повышаться, сначала на мясо-молочные продукты, затем и на другие, чего стоят его обещания и заверения, что это временная мера, годика на полтора-два. Это был обман народа. С того времени цены на продовольственные и промышленные товары дорожают постоянно, каждый год, а теперь это превратилось в беспредел. Повышение цен стало повседневным массовым явлением, а народ нищает. В наше время нет войны, а в стране разруха и голод. Где это видано, чтобы в мирное время было такое?
В годы Советской власти моя семья жила достойно и по человечески, питалась нормально и была обеспечена необходимым для жизни. Повторю, что она не имела никаких привилегий и преимуществ, и тем не менее на жизнь жаловаться не приходилось. А что теперь? Теперь она не может месяцами покупать самые необходимые продукты: мясо, рыбу и другие. Приходится ограничиваться в питании хлебом, молоком и сухими продуктами. Цены на колбасу и сыры подняты на недосягаемую высоту. Даже хлеб и молоко стали такими дорогими, что иногда подумаешь, покупать или сэкономить на них. А о промтоварах и думать нечего. Живем за счет приобретенного при Советской власти.
Советская власть дала нам возможность не думать о работе, она всегда была. А теперь моя внучка, имея две специальности, стоит на учете по безработице. Прежде не было забот с образованием. Мои сыновья получили высшее образование, а внучка после окончания средней школы, имея диплом с отличием об окончании технического училища, не принята в ВУЗ. Советская власть дала моей семье квартиру бесплатно, а теперь, когда появилась необходимость улучшить квартирные условия в связи с изменениями в составе семьи, нечего и рассчитывать на это. При Советской власти семья приобрела автомашину, дачу и многое другое. Теперь она не может приобрести самый простой и необходимый для ее ремонта материал, все дорого. И так во всем. Нынешний режим даже пенсии урезал нам старикам, заслуженные при Советской власти.
И такое положение не только с моей семьей, оно с большинством трудовых семей, которые влачат нынче жалкое существование вопреки утверждениям и обещаниям режима. Война не могла разорить народ так, как это сделали нынешние власти, ограбив свой народ и разорив нашу страну. Нельзя вспомнить добрым словом такого руководителя страны, как Горбачев. Будучи президентом СССР, генеральным секретарем ЦК КПСС, он начал проводить реформы, чтобы преобразовать страну. Но известно из истории, что реформы никогда не давали ничего хорошего для народа. Вспомним хотя бы Столыпинские реформы. Они привели к тому, что общество еще более раскололось на два противоположных лагеря, на богатых и бедных, привела к расслоению общества на жирующих и обездоленных, к упадку хозяйства страны и международного авторитета.
Реформы Горбачева под видом так называемой "перестройки" привели к развалу государства и всего народного хозяйства. Могучая, передовая держава мира превратилась в зависимую от капиталистических стран. Сначала под лозунгом «к рыночной экономике», разрушил все некогда прочные связи в экономических отношениях между отраслями и предприятиями, разрушил плановые органы, предоставив им хозрасчет, самостоятельность, а на самом деле пустив развитие экономки на самотек. С этого и началось разрушение народного хозяйства, экономики страны. Всем было ясно, что разрушение экономических связей приведет к этому. Но никаких мер никем не было принято, потому что он же, Горбачев стоял во главе в партии и государстве.
При социализме был социалистический рынок, были прочные и налаженные экономические связи между республиками СССР и социалистическими странами. Они нормально развивалась. Что еще надо было. Сосредоточив в своих руках партийную и государственную власть, Горбачев своей "перестройкой" совершил предательство, какого еще не знала история человечества. Он предал интересы своего народа, народов соц. стран, интересы партии и государства. Только так можно расценить его политику. В этом ему помогли империалисты. Не случайно, тогдашний премьер Великобритании Тэтчер, после посещения этой страны Горбачевым, заявила, что с ним можно иметь дело. А после переговоров в Рейкьявике с президентом США Рейганом, где Горбачев пошел на сговор с ним, Рейган заявил, что он разрушит социализм. Так, с помощью международного империализма началось разрушение социализма и ликвидация Советской власти в нашей стране.
Как Горбачев, так и его преемник Ельцин под видом "реформ" и "лжедемократии" по существу стали врагами своего народа. Обманывая его своими обещаниями, они вели страну к реставрации капитализма, против которого боролось не одно поколение людей России и других стран. Обманом и лживыми обещаниями им удалось околпачить народные массы, унижая их перед иностранным капиталом. Когда не удавалось достичь своих целей обманом и обещаниями, они стали прибегать к прямому насилию. Ельцин расстрелял парламент России, когда тот не согласился с ним. Он постоянно угрожал народу гражданской войной и наконец, развязал ее, что подтверждается Чеченской войной. Он развалил СССР, совершив сговор с такими же, как он сам, главарями Украины и Белоруссии Кравчуком и Шушкевичем, отменил Конституцию СССР и распустил Верховный Совет СССР. Он не посчитался с мнением народа, который на референдуме в марте 1991 года проголосовал за СССР. И, наконец, во время визита в Китай, он прямо заявил, что Россия отныне развивается по капиталистическому пути, строит капитализм.
Ненависть Ельцина к коммунизму и Советской власти не знает предела. В прошлом активный их сторонник и строитель, стал ярым врагом. На партийном съезде он бросил партбилет. Он развенчал Советы, после расстрела парламента назвал коммунистов бандитами, поставив их в один ряд, дважды своими декретами пытался ликвидировать компартию России. Что можно сказать о моральном облике этого человека, о его нравственности? Последние годы он возглавляет грабеж народа, обложив его непосильными налогами и разграбление государственных предприятий путем из приватизации…

[SergOs]

Спустя лет 10 после написания и 5 после кончины автора, я нашел в И-нете описание военных событий на Кольском с противной стороны, т.е. немецких ветеранов тех боев. Если учесть их мнение о русских бойцах (пьяная атака, зверства с пленными, кто на чьей земле сражался), картина событий становится более объемной. Итак.

Воспоминания бывших противников
МЕЖДУ КРИТОМ И МУРМАНСКОМ
Здесь приводятся выдержки из мемуаров полковника Карла Руефа, которые освещают события октября 1944 года, а именно боевые действия 143 горнострелкового полка, где командиром 3 батальона был молодой майор Руеф. Я выражаю свою признательность полковнику Карлу Руефу и его семье за тёплый приём в Иннсбруке
Мемуары написаны господином Хельмутом Керном, техническим советником и архитектором Вены, автором проекта мемориала в Печенге, который построил Ваш покорный слуга. В основу мемуаров легли воспоминания, личный дневник и рассказы боевых товарищей, материалы отдельных журналов боевых действий. Я благодарю господина Керна за предоставленное мне право опубликовать материалы на моём сайте.

25. АД, ВОДКА, СМЕРТЬ И ХРАБРОСТЬ
Осенью 1944 года вместе с падением Финляндии, над лапландской армией разразилась катастрофа, 200 000 беспомощных человек попали в ловушку.
В ходе большого наступления советские войска нанесли удар по Петсамо и арктическому фронту, с целью окружения в тундре горнострелковой армии и отступающих из Карелии войск.
7 октября в 6.00 часов утра на фронт Западной Лицы обрушился уничтожающий огневой удар тысяч русских орудий и начался ад. Самый страшный удар обрушился на опорные пункты 3 горнострелковой дивизии, в которой были егеря из Тироля и Зальцбурга.
Те немногие, кто остался в живых, видели ужасающую картину: По всей в тундре, насколько хватало взгляда, шли атакующие волны масс советских солдат. Они подавляли любое сопротивление и сметали на своем пути все, от опорных пунктов до позиций артиллерии. Некоторые колонны шли полностью закрытыми, то есть плечом к плечу. Все солдаты были до беспамятства пьяны. Уже через несколько часов после прорыва, находящаяся на севере 6 горнострелковая дивизия оказалась под угрозой окружения. Эту битву окрестили Сталинградом в Арктике.
И только благодаря удивительной стойкости частей и подразделений и безрассудному геройству одиночных бойцов, не произошло полное уничтожение наших войск. Батареи капитана Отто Бургер-Шайдлина, например, удерживали оборону в ближнем бою в течение почти 5 часов, пока не кончились снаряды, после этого они взорвали свои орудия и продолжали бороться как простые пехотинцы. Рыцарского креста был удостоен оберфельдфебель 6 горнострелковой дивизии Макс Ропп (Ropp Max) из Клагенфурта, который до последнего патрона удерживал очень важный мост. Раненый майор Руеф оборонялся с остатками своего батальона на косе до тех пор, пока не вышли из строя все его солдаты. А когда после этого пришли советские войска, он притворился мертвым. Советские солдаты перевернули его и обыскали карманы. Его, перепачканное кровью лицо, спасло его. Ночью он соскользнул в воду и проплыл, раненый в голову, в униформе и ботинках с шипами, более 600 метров в ледяной воде по Петсамофьорду. Он тоже был награжден Рыцарским крестом.
Многие тогда пытались прорваться с окруженных опорных пунктов к своим товарищам. Некоторые Зальцбургерцы избежали гибели, переодевшись в русские шинели.
На опорном пункте Качберг, который был усеян трупами, держал оборону капитан Колерт, сегодня он директор БАВГА, в бетонированном бункере с оставшимися в живых солдатами. Солдаты СС и инженерно-саперные солдаты потеряли нервы и начали прорываться. Никто не вернулся обратно. Колерт ночью увел оставшихся в живых солдат, через собственное минное поле. Они в течение трех дней с трудом тащили раненых через советские подвозные линии, переплыли Титовку и спаслись бегством.
На "Татаренкопф" осталось в живых только отделение радиосвязи, оно держало оборону и после прорвалось и ушло через свое минное поле. Радиоприборы солдаты забрали с собой. Оберефрейтор Карл Коглер из Обервитига пробился через русский тыл до реки Титовка и переплыл ее с полным боекомплектом. Потрясающий пример верности долгу и надежности.
Но не у всех было столько холоднокровия и не всем так везло. Огромное число раненых офицеров, а также унтерофицеров и солдат просто застрелились, чтобы не попасть в русский плен.
Одним из многих был Тиролец, лейтенант Антхольцер, чей взвод на разбомбленном аэродроме в Луостари (Luostari) был со всех сторон обложен советскими войсками и уничтожен. Последние патроны солдаты сохранили для себя. Они застрелились, чтобы не попасть в руки Советов. Повсюду происходили трагедии.

Паника после "Конца света"
Перед лицом событий этих октябрьских дней 1944 года произошло чудо, и на Норвежском море не получилось второго Сталинграда, так как это планировал Советский Союз.
На севере главные силы десантировались на полуострове Рыбачий. С юго-востока они нанесли удар по полярной дороге. Страшный огневой удар был нанесен на стыке между 2 и 6 горнострелковыми дивизиями.
В этом районе, на сопках в тундре, находились опорные пункты "Татаренкопф", "Качберг", "Ортлер", "Венедигер". От одного опорного пункта до другого было 3 - 4 километра пустого пространства.
На этом участке, оборону на котором держали всего несколько рот, Советы ввели в действие две полностью укомплектованные дивизии, от 25 000 до 30 000 человек. Гигантская человеческая волна против всего пары сотен человек. Они были проглочены с первого же удара.
Инспектор полицейского участка в Вилахе Франц Штих, один из немногих, кто вернулся с опорного пункта "Татаренкопф": Артиллерийский огонь, который начал эту атаку, был ужасным, вспоминает он. Это было как на страшном суде, и как будто небеса разверзлись. Неожиданно начавшаяся стрельба окончилась спустя час. Затем глухо разорвались несколько дымовых снарядов и в это время мы уже знали: "Они идут". Когда дымовая завеса спала, кровь застыла у нас в жилах. Русские, на сколько хватало взгляда, массы русских стали наступать на нас и самым страшным было то, что они, презирая смерть, вообще не реагировали на огонь беспрерывно строчащих наших пулеметных расчетов, которые изрыгали целый снопы огней. Они не прятались, они падали толпами, но позади них уже шли новые толпы людей. Никто не бросался на землю. У гидры вырастали все новые и новые головы. Огонь пулеметов вообще на них не действовал. И тут из своего окопа я увидел, как русские с душераздирающими криками Ура захватили, находящийся в 100 метрах от нас, опорный пункт "Татаренкопф". Отдельные егеря искали выход, чтобы спастись бегством, а пулеметные расчеты 1 и 2 взвода, которые находились позади опорного пункта "Татаренкопф", продолжали вести стрельбу. Унтерофицер Когель стрелял от бедра из своего пулемета по проникшим на опорный пункт советским солдатам. На нашей огневой минометной позиции мы услышали призыв нашего посыльного из Иннсбрука. Он кричал: "Командир убит". Позднее, я услышал, что наш старший лейтенант Вольф уже умирая, сказал своим солдатам, которые помогали ему: "Оставьте меня, и постарайтесь выбраться отсюда".
"Еще я увидел, как русские ворвались на позиции наших взводов и стали искать последних, оставшихся в живых солдат, которые пытались скрыться. Наши минометчики вышли из боя. Но вместо того чтобы спасаться, наш командир расчета, из Зальцбурга которого звали Форстхубер, бросился еще раз в окоп, чтобы забрать свой бинокль. Но когда он снова хотел выбраться наружу, то там уже стояла целая куча русских. Я видел, как Форстхубер поднял руки вверх. Я прыгнул в сторону, чтобы укрыться от огня русских. Из двухсот человек нашей роты спастись смогли только 30, многие из них погибли спустя несколько часов или дней на проселочных дорогах. Мы должны были оставить всех раненых. Среди нас была паника. Перед лицом ужасной, превосходящей силы, которая прокатилась по нам, мы потеряли уверенность в своих силах. Нас преследовал страх попадания в плен. Но прежде всего мы хотели жить и поэтому мы тянулись к спасательной реке Титовка, к ледяной Титовке. Мы не знали, что тысячи русских правее от нас переправились через Титовку и нанесли удар с севера в тыл 6 горнострелковой дивизии. Мы прошли мимо наших сражающихся батарей, которые уже вели ближний бой с русскими.
Перед мостом через Титовку возле Изарлагеря нас остановил капитан, который с пистолетом в руке заставил нас, полностью деморализованных солдат отбившихся от своей воинской части, пойти на огневую позицию. При этом офицеры с обозов, писарями, поварами и отбившимися от своих частей солдатами образовали предмостный плацдарм. Здесь, под командованием капитана Штрахвица мы несколько дней сдерживали русских. Перед собой я видел только четырехствольную зенитную установку, которая вблизи наших окопов несла в ряды русских смерть и гибель. Потом мы отступили за Титовку. Но кровавый хаос продолжался еще несколько дней. После четырех лет на полярном фронте это были последние дни в тундре. Для многих эти дни, оказались последними в их жизни.

"Мы все должны были здесь сдохнуть"
Положение раненых в Арктике было ужасным, пастор Томашек (Зальцбург), легендарный священник второй горнострелковой дивизии: Те тяжело раненые, которые не могли самостоятельно передвигаться, если немедленно не попадали в тепло, то сразу же замерзали. Многие, очень многие не находили своего теплого места.
Вместе с шоком от ранения приходил животный страх беспомощности перед ужасным концом, который мог наступить от удара советской лопатой или от укола советского штыка.
Сегодня Томашек вспоминает, что он был счастлив, когда смог оказать помощь солдатам. Макс Лехнер: "Пастор в последнюю минуту вытащил нас вместе с товарищами с потерянного нами опорного пункта, перед тем как его захватили русские.
Но очень часто было так, что никто не мог оказать помощь. Если на позиции шли маневренные боевые действия, то раненые были для нас потерянным. Бесчисленное количество солдат застрелилось.
Человеческая способность переносить боль не знает границ. Один лейтенант шел к своим всю ночь с раздробленной челюстью, а раненые с раздробленными, готовыми к ампутации ногами, самостоятельно тащились несколько часов по снегу. Такое было возможно только в арктические морозы. Томашек: Я видел русского с оторванной рукой. Одной рукой он крепко зажимал ужасную рану. И так он должен был идти несколько часов."
Незабываемое переживание в тундре было и у капитана Фрица Гресселя:
"Когда в мае 1942 года был ранен и возвращался в тыл, я наткнулся на странную кашу малу, которая лежала в окровавленном снегу. Русский солдат и горный стрелок лежали в снегу вцепившись в друг друга. Оба были без сознания. Намного позже горный стрелок объяснил нам. В пурге русский и горный стрелок тащились на свои запасные позиции и вскоре они потеряли дорогу. Безоружный красноармеец, который едва мог стоять на ногах, накинулся на горного стрелка, который отчаянно защищался при помощи рук и зубов. Они вцепились в друг друга зубами, и сопротивлялись до тех пор, пока оба не потеряли сознание. Они бы замерзли, если бы мы их не нашли".

Капитан убит во сне.
Когда финны, эти удивительные храбрые братья по оружию, прекратили борьбу против советских войск, и началось окружение лапландской армии, то войсками овладела подавленность.
Генерал-полковник Рендулич сообщает, что почтовая цензура в сентябре 1944 выявила, что почти во всех письмах солдаты прощались с родными, думая что погибнут этой арктической зимой или попадут в советский плен.
И тут произошло чудо. Советские войска прекратили преследование наших частей и подразделений перед интервенцией англичан в Норвегию. Англичане не были заинтересованы во вторжении советских войск в Норвегию.
Англичане также не высадились в Норвегии, так как норвежцы не подняли восстание, объявленное их королем. Все выглядело так, как будто в этом не было необходимости, потому что немцы, уходя сжигали все постройки и эвакуировали все население Северной Норвегии, которое состояло из 40.000 человек.
Но генерал-полковник Рендулич не мог знать об этом заранее: Тем не менее, эти меры как "выжженная земля", отравили те хорошие отношения, которые возникли между войсками вермахта и норвежским населением во время войны.

Дивизия мертвых на полярном море.
"Альпийский корпус Дитля "Эдельвейс", в состав которого входили солдаты из Штайермарка, Тироля и гор Каринтии сражался на крайнем севере в снегах и во льдах".
Песня еще звучит сегодня в альпийских землях, но она звучит для Дитля не так торжественно. Генерал был популярным только среди солдат полка Нарвик. Позже его имя прославляла только национал-социалистическая пропаганда. Но другого генерала сегодня прославляли бы еще больше, если бы о нем была сложена песня: Фердинанд Шёрнер. Что думают о нем сегодня, бывшие бойцы полярного фронта 6 горнострелковой дивизии, их мнение выражает один из оставшихся, после тех событий, в живых: " Если бы у нас не было нашего Фердинанда, то нас сегодня больше бы не было здесь". Шёрнер поднимал боевой дух в войсках и укреплял волю к жизни. Нет ни одного солдата полярного фронта, который бы не прославлял его или по меньшей мере не признавал бы его талант руководителя.
Вряд ли найдется хоть один солдат, который сражаясь в тундре, не был бы ранен или не получил бы обморожений, но он довел до конца наше сопротивление против превосходивших нас, в несколько раз, сил советских войск и тем самым сотворил чудо. Его лозунг был: Один против десятерых!
Наши горнострелковые батальоны на крайнем севере, которые были оторваны от родины на более чем 3000 км, объединяли не низкие идеологические мотивы, а высокий боевой дух, который коренился в верности долгу. Перед лицом смертельной опасности и скрытых трудностей, нас во много раз сильнее приковывала друг к другу таинственная связь между отдельными личностями. Любая группа, взвод, рота были за Родину; Дружба и товарищество объединяли нас для последнего боя.
Поэтому у нас не было перебежчиков. Когда один Каринтиец из Целль-Пфарре, словенец по национальности, дезертировал к русским, это стало сенсацией на всем полярном фронте. Один военнопленный попытался "обмануть" советские войска. Тиролец, ефрейтор Гасслер, во время одной очень сильной снежной бури заблудился и по ошибке вышел к русским. Позже он был сброшен на парашюте над Петсамо, чтобы устроить акт саботажа. Он сразу же добровольно пришел на ближайший пункт вермахта и сдался. Военно-полевой суд без промедления оправдал его.
Использование горных егерей в Арктике было великим достижением человечества. Но очень печально, что на родине, в вооруженных силах федерации и на школьных уроках, о них вообще не упоминают. Власти делают так, что как будто не было никаких страданий на войне в Заполярье.
Когда же наконец будет прорван запрет на эту тему? Молодым войскам вооруженных сил федерации нужен пример. Сила духа войск коренится в их традициях. Мы горды, например, прославленными полками монархии. Но мы также гордимся солдатскими подвигами наших альпийских полков во время второй мировой войны. Нашей молодежи нужно сказать, какой подвиг за гранью человеческих возможностей совершили наши горные егеря на крайнем севере. Они должны были выстоять не только против привыкшего к холодам врага, они должны были вытерпеть и пережить все испытания вселенского холода Арктики. Это достижение должно быть признано. Хороший пример подает во всем этом город Зальцбург, в городе Моцарта одну из больших площадей окрестили "Площадью горных егерей".
В Норвегии начинают забывать песню войны. До 1995 года австрийцы не могли получить разрешения на въезд в Норвегию. Многие горные егеря не могут забыть Финляндию и Норвегию. Дружба с маленьким, но храбрым финским народом остается очень ценным воспоминанием, которое сыны австрийских Альп смогли привезти с собой на родину.
На Полярной дороге на финской территории есть много кладбищ. На них покоятся убитые на фронте в Карелии и павшие в боях при отступлении солдаты. 12.000 павших в боях на Полярном фронте находятся в Парккина (Печенге). Эта дивизия мертвых в конце октября 1944 года была перевернута в своих гробах советскими танками. Территория бывшего фронта на Западной Лице со всеми бункерами и дорогами, сегодня наглухо закрыта, так как там находятся полигоны советских войск.
"Погиб на Полярном фронте", такие надписи стоят сегодня на многих могильных крестах на наших кладбищах и каждая из этих надписей напоминает о бесконечности тундры, об аде ледяных ураганов, об ужасе полярной войны и о геройстве горных егерей, о которых на Родине, к сожалению, знают так мало.
http://militera.lib.ru/

[Nemo]

Спасибо огромное за интересные рассказы!

[SergOs]

Еще один добрый рассказ нашел в архиве.
Правда, смотря с какой стороны судить.

Случай в зверинце
В наш город приехал московский зверинец. Сколько радости для детей и сколько разговоров. Даже на работе у взрослых. Слесарь цеха Гоша Кортиков рассказывал: "Сынишка Вовка не давал целую неделю покоя со зверинцем. Пойдем и пойдем, одно твердит. Говорит, что все ребята, его сверстники уже побывали и довольны, хвастаются, а я все еще не побывал в зверинце. Ребята говорят, что там даже верблюд есть. Пришлось пойти с сыном в воскресенье. Пошли, купил билеты, стали обходить ряды со зверями. Посмотрели волков, тигра и других, даже сам заинтересовался. А сынишка все тянет к верблюдам.
Наконец, подошли к площадке с верблюдами, но неудачно. Их было два, но оба стоят задом к зрителям, а людей на площадке с верблюдами нет. Сын ноет - папа, поверни хоть одного, чтобы посмотреть на него спереди. А как его повернешь, ведь верблюд не понимает по-человечески, не скажешь ему, мол, повернись. Не долго думая, когда мне надоело слушать, как ноет сынишка, увидел на земле длинный прут, взял его и ткнул одному из верблюдов в зад. Тому видно не понравилось такое обращение, резко повернул голову в нашу сторону и как плюнет огромный плевок, да с такой силой, что он угодил в одну из женщин, стоявших недалеко от нас. Женщина как заорет: "Милиция! Милиция! Заберите хулиганов. Они вон что наделали, и показывает стоявшим рядом зрителям на плевок верблюда, растекавшийся по ее праздничному платью.
Толпа зевак видела, как я ткнул палкой верблюду в зад. Некоторые зашумели вместе с потерпевшей, возмущаясь моим поступком, а некоторые громко хохотали. И тут я увидел, что недалеко появился милиционер. Думаю сам себе, тут мешкать нечего. Надо ноги уносить, пока не поздно. Сына в охапку и бежать с места происшествия, да подальше. Еле успел. Милиционер тут как тут. Пока то да се, я успел уйти на приличное расстояние, но видел, как пострадавшая показывала в сторону, куда мы скрылись.
Нам удалось благополучно вернуться домой. Милиционер не нашел нас. Я ругал сына, а он радовался, что удалось увидеть верблюда спереди. Потом хвастался перед своими друзьями, что не только видел верблюда, но даже как он плюется".