Сообщений в теме: 103

[wsir1963]

Актеры покрывают лица пудрой и раскрашивают их красками, изображая красавцев и уродов. Но когда представление окончено и сцена пустеет, где пребывать красоте и уродству? Игроки в шахматы стремятся к победе, разменивая одну за другой свои фигуры. Но когда все фигуры разменены, что станет с соперниками?

Наша жизнь, в сущности, кукольное представление. Нужно лишь держать нити в своих руках, не спутывать их, двигать ими по своей воле и самому решать, когда идти, а когда стоять, не позволять дергать за них другим, и тогда ты вознесешься над сценой.

В жизни часто приходится слышать неугодные нам речи и заниматься делами, которые доставляют неудовольствие. Но только так мы найдем оселок, на котором отточится наша добродетель. А если слушать лишь то, что угодно слышать, и думать лишь о том, о чем приятно думать, то всю жизнь проживешь, словно одурманенный ядовитым зельем.

Когда судишь других, ищи в их вине отсутствие вины. Тогда в людях будет согласие. Когда судишь себя, ищи вину там, где вины не видно. Тогда твои добродетели еще более упрочатся.

Хун Цзычэн, китайский писатель, поэт и философ 17 века, автор книги   ″Вкус корней″- сборника афоризмов ″циньянь″ (чистые изречения).

[wsir1963]

Тот, кто напускает на себя грозный вид, похож на взрослого, который пугает ребенка маской демона: стоит ему отвернуться, и он уже не будет страшен. Тот, кто разыгрывает скромность, похож на певичку, которая отказывается от угощения на людях, а придя домой, с жадностью набрасывается на еду.

Слишком строгие законы напоминают чересчур натянутые струны, на которых еще можно играть. Слишком мягкие законы напоминают вконец распущенные струны, из которых уже невозможно извлечь звук.


Сюй Сюэмо  
из сборника  ″Назидательные речи из сада Возвращения к Сущему″

[mzs]

wsir1963 (17 февраля 2011 - 14:38) писал:

Тот, кто напускает на себя грозный вид, похож на взрослого, который пугает ребенка маской демона: стоит ему отвернуться, и он уже не будет страшен. Тот, кто разыгрывает скромность, похож на певичку, которая отказывается от угощения на людях, а придя домой, с жадностью набрасывается на еду.

Слишком строгие законы напоминают чересчур натянутые струны, на которых еще можно играть. Слишком мягкие законы напоминают вконец распущенные струны, из которых уже невозможно извлечь звук.


Сюй Сюэмо  
из сборника  ″Назидательные речи из сада Возвращения к Сущему″

Строгость российских законов,
компенсируется только необязательностью их исполнения.
не помню кто, но кто-то умный.

[Nika]

mzs (17 февраля 2011 - 17:49) писал:

Строгость российских законов,
компенсируется только необязательностью их исполнения.
не помню кто, но кто-то умный.

Строгость религиозных законов компенсируется ОБЯЗАТЕЛЬНОСТЬЮ их неисполнения.
(Я сказала:-))))

[mzs]

Nika (17 февраля 2011 - 18:01) писал:

Строгость религиозных законов компенсируется ОБЯЗАТЕЛЬНОСТЬЮ их неисполнения.
(Я сказала:-))))

две большие разницы.
хотя я слышал что где то на островах полинезии,
умерших родителей съедают.
чтоб белок не пропадал таксзать.
вопрос:"религиозные ли это законы?"

[Nika]

mzs (17 февраля 2011 - 18:10) писал:

две большие разницы.
хотя я слышал что где то на островах полинезии,
умерших родителей съедают.
чтоб белок не пропадал таксзать.
вопрос:"религиозные ли это законы?"

Ужас!
Скорее физические.

[wsir1963]

mzs (17 февраля 2011 - 18:10) писал:

две большие разницы.
хотя я слышал что где то на островах полинезии,
умерших родителей съедают.
чтоб белок не пропадал таксзать.
вопрос:"религиозные ли это законы?"

читала, что побежденных  врагов поедают(-ли), но в этом акте как раз заключается духовный смысл, а вот родителей...хотя Марко Поло писал о поедании у некотрых народов родителей, потому что благоговение перед ними не позволяет захоранивать их нигде, кроме как в своих внутренностях,  так это ж когда было.

[Riddle]

Мы неизменно оставляем след,
Вбирая жизнь, страдая и любя....
Словами, мыслями, улыбками в ответ,
С трудом терпя или даря себя....
Мы неизменно оставляем след.

Мы оставляем след в чужой судьбе,
Соприкоснувшись рукавом в трамвае,
Случайным взглядом полоснув в толпе,
Идем мы, до конца не понимая,
Что оставляем след в чужой судьбе.

Мы оставляем очень важный след
В родной душе родного человека,
В безумстве слов, сказав стальное НЕТ
И намекнув на ДА, взамен ответа....
Мы оставляем очень важный след.

Мы оставляем след в своей судьбе,
В судьбе планеты, изменив мгновенье.
И всплеск эмоций, словно капли на стекле,
Живет в годах. И принимается Вселенной …
Жизнь все расставит по местам,
Кому - то в дом войдет тоской,
Кому - то по седым вискам
погладит щедрою рукою.
Жизнь все расставит по местам,
А если нет купейных мест, -
Она укажет тропку в храм,
Чтоб облегчить Ваш тяжкий крест.
Ее кругов привычных
суть Не обмануть,не изменить.
Средь звезд теряется наш путь,
Судьба - серебреная нить.
Жизнь все расставит по местам,
Кому - то слезы и печаль,
Кого - то пулей в 9 грамм
Одарит с барского плеча.
Кому - то в капельке крови
Испачкать все, о чем мечтал .
Кому испить шальной любви
Чужой отравленный бокал.
И если неизбежна смерть,
И пусть колокола смолчат,
Но долго будет всем гореть
Поэта светлая свеча.
Жизнь все расставит по местам,
Но пену выплеснет волна,
И по его земным делам
Воздастся каждому сполна.

Н.Тюханов

[lada]

Светлана Хмель: Когда-нибудь у меня родится сын, и я сделаю все наоборот

Когда-нибудь у меня родится сын, и я сделаю все наоборот. Буду ему с трех лет твердить: "Милый! Ты не обязан становиться инженером. Ты не должен быть юристом. Это не важно, кем ты станешь, когда вырастешь. Хочешь быть патологоанатомом? На здоровье! Футбольным комментатором? Пожалуйста!
Клоуном в торговом центре? Отличный выбор!»

И в свое тридцатилетие он придет ко мне, этот потный, лысеющий клоун с подтеками грима на лице и скажет: "Мама! Мне тридцать лет! Я клоун в торговом центре! Ты такую жизнь для меня хотела? Чем ты думала, мама, когда говорила мне, что высшее образование не обязательно? Чего ты хотела, мама, когда разрешала мне вместо математики играть с пацанами?"

А я скажу: "Милый, но я следовала за тобой во всем, я не хотела давить на тебя! Ты не любил математику, ты любил играть с младшими ребятами". А он
скажет: "Я не знал, к чему это приведет, я был ребенком, я не мог ничего решать, а ты, ты, ты сломала мне жизнь" - и разотрет грязным рукавом помаду по лицу. И тогда я встану, посмотрю на него внимательно и скажу: "Значит так. В мире есть два типа людей: одни живут, а вторые ищут виноватых. И если ты этого не понимаешь, значит, ты идиот".

Он скажет "ах" и упадет в обморок. На психотерапию потребуется примерно пять лет.

Или не так. Когда-нибудь у меня родится сын, и я сделаю все наоборот. Буду ему с трех лет твердить: "Не будь идиотом, Владик, думай о будущем. Учи математику, Владик, если не хочешь всю жизнь быть оператором колл-центра".

И в свое тридцатилетие он придет ко мне, этот потный, лысеющий программист с глубокими морщинами на лице и скажет: "Мама! Мне тридцать лет. Я работаю в «Гугл». Я впахиваю двадцать часов в сутки, мама. У меня нет семьи. Чем ты думала, мама, когда говорила, что хорошая работа сделает меня счастливым?
Чего ты добивалась мама, когда заставляла меня учить математику?"

А я скажу: "Дорогой, но я хотела, чтобы ты получил хорошее образование! Я хотела, чтобы у тебя были все возможности, дорогой". А он скажет: "А нахрена мне эти возможности, если я несчастен, мама? Я иду мимо клоунов в торговом центре и завидую им, мама. Они счастливы. Я мог бы быть на их месте, но ты, ты, ты сломала мне жизнь", - и потрет пальцами переносицу под очками. И тогда я встану, посмотрю на него внимательно и скажу: "Значит так. В мире есть два типа людей: одни живут, а вторые все время жалуются. И если ты этого не понимаешь, значит ты идиот".

Он скажет "ох" и упадет в обморок. На психотерапию потребуется примерно пять лет.

Или по-другому. Когда-нибудь у меня родится сын, и я сделаю все наоборот.
Буду ему с трех лет твердить: "Я тут не для того, чтобы что-то твердить. Я тут для того, чтобы тебя любить. Иди к папе, дорогой, спроси у него, я не хочу быть снова крайней".

И в свое тридцатилетие он придет ко мне, этот потный, лысеющий режиссер со среднерусской тоской в глазах и скажет: "Мама! Мне тридцать лет. Я уже тридцать лет пытаюсь добиться твоего внимания, мама. Я посвятил тебе десять фильмов и пять спектаклей. Я написал о тебе книгу, мама. Мне кажется, тебе все равно. Почему ты никогда не высказывала своего мнения? Зачем ты все время отсылала меня к папе?".

А я скажу: "Дорогой, но я не хотела ничего решать за тебя! Я просто любила тебя, дорогой, а для советов у нас есть папа". А он скажет: "А нахрена мне папины советы, если я спрашивал тебя, мама? Я всю жизнь добиваюсь твоего внимания, мама. Я помешан на тебе, мама. Я готов отдать все лишь бы хоть раз, хоть раз, понять, что ты думаешь обо мне. Своим молчанием, своей отстраненностью ты, ты, ты сломала мне жизнь", - и театрально закинет руку ко лбу. И тогда я встану, посмотрю на него внимательно и скажу: "Значит так. В мире есть два типа людей: одни живут, а вторые все время чего-то ждут. И если ты этого не понимаешь, значит ты идиот".

Он скажет "ах" и упадет в обморок. На психотерапию потребуется примерно пять лет.

Этот текст – хорошая профилактика нашего материнского перфекционизма – стремления быть идеальной мамой. "Расслабьтесь! Как бы мы не старались быть хорошими мамами, нашим детям все равно будет что рассказать своему психотерапевту…

[Alias]

краткость, как сказал чехов, есть сестра таланта.... предлагаю вам прочитать девять совсем коротеньких рассказа в  каждом есть глубокий смысл, несмотря на проскальзывающую легкую иронию....

1. Джейн Орвис. «Окно».
С тех пор, как Риту жестоко убили, Картер сидит у окна.
Никакого телевизора, чтения, переписки. Его жизнь — то, что видно через занавески.
Ему плевать, кто приносит еду, платит по счетам, он не покидает комнаты.
Его жизнь — пробегающие физкультурники, смена времен года, проезжающие автомобили, призрак Риты.
Картер не понимает, что в обитых войлоком палатах нет окон.

2. Лариса Керкленд. «Предложение».
Звездная ночь. Самое подходящее время. Ужин при свечах. Уютный итальянский ресторанчик. Маленькое черное платье. Роскошные волосы, блестящие глаза, серебристый смех. Вместе уже два года. Чудесное время! Настоящая любовь, лучший друг, больше никого. Шампанского! Предлагаю руку и сердце. На одно колено. Люди смотрят? Ну и пусть! Прекрасное бриллиантовое кольцо. Румянец на щеках, очаровательная улыбка.
Как, нет?!

3. Чарльз Энрайт. «Призрак».
Как только это случилось, я поспешил домой, чтобы сообщить жене печальное известие. Но она, похоже, совсем меня не слушала. Она вообще меня не замечала. Она посмотрела прямо сквозь меня и налила себе выпить. Включила телевизор.
В этот момент раздался телефонный звонок. Она подошла и взяла трубку.
Я увидел, как сморщилось её лицо. Она горько заплакала.

4. Эндрю Э. Хант. «Благодарность».
Шерстяное одеяло, что ему недавно дали в благотворительном фонде, удобно обнимало его плечи, а ботинки, которые он сегодня нашел в мусорном баке, абсолютно не жали.
Уличные огни так приятно согревали душу после всей этой холодящей темноты…
Изгиб скамьи в парке казался таким знакомым его натруженной старой спине.
«Спасибо тебе, Господи, — подумал он, — жизнь просто восхитительна!»

5. Брайан Ньюэлл. «Чего хочет дьявол».
Два мальчика стояли и смотрели, как сатана медленно уходит прочь. Блеск его гипнотических глаз все еще туманил их головы.
- Слушай, чего он от тебя хотел?
- Мою душу. А от тебя?
- Монетку для телефона-автомата. Ему срочно надо было позвонить.
- Хочешь, пойдём поедим?
- Хочу, но у меня теперь совсем нет денег.
- Ничего страшного. У меня полно.

6. Алан Е. Майер. «Невезение».
Я проснулся от жестокой боли во всем теле. Я открыл глаза и увидел медсестру, стоящую у моей койки.
— Мистер Фуджима, — сказала она, — Вам повезло, Вам удалось выжить после бомбардировки Хиросимы два дня назад. Но теперь Вы в госпитале, Вам больше ничего не угрожает.
Чуть живой от слабости, я спросил:
— Где я?
— В Нагасаки, — ответила она.

7. Джей Рип. «Судьба».
Был только один выход, ибо наши жизни сплелись в слишком запутанный узел гнева и блаженства, чтобы решить все как-нибудь иначе. Доверимся жребию: орел — и мы поженимся, решка — и мы расстанемся навсегда.
Монетка была подброшена. Она звякнула, завертелась и остановилась. Орел.
Мы уставились на нее с недоумением.
Затем, в один голос, мы сказали: «Может, еще разок?»

8. Роберт Томпкинс. «В поисках Правды».
Наконец в этой глухой, уединенной деревушке его поиски закончились. В ветхой избушке у огня сидела Правда.
Он никогда не видел более старой и уродливой женщины.
— Вы — Правда?
Старая, сморщенная карга торжественно кивнула.
— Скажите же, что я должен сообщить миру? Какую весть передать?
Старуха плюнула в огонь и ответила:
— Скажи им, что я молода и красива!

9. Август Салеми. «Современная медицина».
Ослепительный свет фар, оглушающий скрежет, пронзительная боль, абсолютная боль, затем теплый, манящий, чистый голубой свет. Джон почувствовал себя удивительно счастливым, молодым, свободным, он двинулся по направлению к лучистому сиянию.
Боль и темнота медленно вернулись. Джон медленно, с трудом открыл опухшие глаза. Бинты, какие-то трубки, гипс. Обеих ног как не бывало. Заплаканная жена.
— Тебя спасли, дорогой!