Сообщений в теме: 54

[tio]

ЛЮБОВЬ, ИЗМЕНА И КОЛДУН

В горах, на скале, о беспутствах мечтая,
Сидела Измена худая и злая.
А рядом, под вишней, сидела Любовь,
Рассветное золото в косы вплетая.

С утра, собирая плоды и коренья,
Они отдыхали у горных озер.
И вечно вели нескончаемый спор –
С улыбкой одна, а другая с презреньем.

Одна говорила: - На свете нужны
Верность, порядочность и чистота.
Мы светлыми, добрыми быть должны:
В этом и красота!

Другая кричала: - Пустые мечты!
Да кто тебе скажет за это спасибо?
Тут, право, от смеха порвут животы
Даже безмозглые рыбы!

Жить надо умело, хитро и с умом,
Где – быть беззащитной, где – лезть напролом,
А радость увидела – рви, не зевай!
Бери! Разберемся потом!

А я не согласна бессовестно жить!
Попробуй быть честной и честно любить!
- Быть честной? Зеленая дичь! Чепуха!
Да есть ли что выше, чем радость греха?!

Однажды такой они подняли крик,
Что в гневе проснулся косматый старик,
Великий колдун, раздражительный дед,
Проспавший в пещере три тысячи лет.

И рявкнул старик: - Это что за война?!
Я вам покажу, как будить колдуна!
Так вот, чтобы кончить все ваши раздоры,
Я сплавлю вас вместе на все времена!

Схватил он Любовь колдовскою рукой,
Схватил он Измену рукою другой
И бросил в кувшин их, зеленый, как море,
А следом туда же – и радость, и горе,
И верность, и злость, доброту и дурман,  
И чистую правду, и подлый обман.

Едва он поставил кувшин на костер,
Дым взвился над лесом, как черный шатер, -
Всё выше и выше, до горных вершин,
Старик с любопытством глядит на кувшин:
Когда переплавится всё, перемучится,
Какая же там чертовщина получится?

Кувшин остывает. Опыт готов.
По дну пробежала трещина,
Затем он распался на сотню кусков,
И... появилась женщина...

[tio]

ЭДЕЛЬВЕЙС (ЛИРИЧЕСКАЯ БАЛЛАДА)

Ботаник, вернувшийся с южных широт,
С жаром рассказывал нам
О редких растениях горных высот,
Взбегающим к облакам.

Стоят они гордо, хрустально чисты,
Как светлые шапки снегов.
Дети отчаянной высоты
И дикого пенья ветров.

В ладонях ботаника - жгучая синь,
Слепящее солнце и вечная стынь
Качаются важно, сурово.
Мелькают названья - сплошная латынь -
Одно непонятней другого.

В конце же сказал он: - А вот эдельвейс,
Царящий почти в облаках.
За ним был предпринят рискованный рейс,
И вот он в моих руках!

Взгляните: он блещет, как горный снег,
Но то не просто цветок.
О нем легенду за веком век
Древний хранит Восток.

Это волшебник. Цветок-талисман.
Кто завладеет им,
Легко разрушит любой обман
И будет от бед храним.

А главное, этот цветок таит
Сладкий и жаркий плен:
Тот, кто подруге его вручит,
Сердце возьмет взамен.

Он кончил, добавив шутливо: - Ну вот,
Наука сие отрицает,
Но если легенда веками живет,
То все-таки кто его знает?

Ботаника хлопали по плечам,
От шуток гудел кабинет:
- Теперь, хоть экзамен сдавай по цветам!
Да ты не ученый - поэт!

А я все думал под гул и смех:
Что скажет сейчас она?
Та, что красивей и тоньше всех,
Но так всегда холодна.

Так холодна, что не знаю я,
Счастье мне то иль беда?
Вот улыбнулась: - Это, друзья,
Мило, но ерунда...

В ночи над садами звезды зажглись,
А в речке темным-темно...
Толкаются звезды и, падая вниз,
С шипеньем идут на дно.

Ветер метет торопливый снег,
Мятой пахнет бурьян...
Конечно же, глупо: атомный век -
И вдруг цветок-талисман!

Пусть так! А любовь? Ведь ее порой
Без чуда не обрести!
И разве есть ученый такой,
Чтоб к сердцу открыл пути?!

Цветок эдельвейс... Щемящая грусть...
Легенда... Седой Восток...
А что, если вдруг возьму и вернусь
И выпрошу тот цветок?!

Высмеян буду? Согласен. Пусть.
Любой ценой получу!
Не верит? Не надо! Но я вернусь
И ей тот цветок вручу!

Смелее! Вот дом его... поворот...
Гашу огонек окурка,
И вдруг навстречу мне из ворот
Стремительная фигурка!

Увидела, вспыхнула радостью: - Ты!
Есть, значит, тайная сила.
Ты знаешь, он яростно любит цветы,
Но я смогла, упросила...

Сейчас все поймешь... я не против чудес,
Нет, я не то говорю... -
И вдруг протянула мне эдельвейс! -
Вот... Принимай... дарю!

Звездами вспыхнули небеса,
Ночь в заревом огне...
Люди, есть на земле чудеса!
           Люди, поверьте мне!

[Riddle]

О ТОМ, ЧЕГО ТЕРЯТЬ НЕЛЬЗЯ

Нынче век электроники и скоростей.
Нынче людям без знаний и делать нечего.
Я горжусь озареньем ума человечьего,
Эрой смелых шагов и больших идей.

Только, видно, не все идеально в мире,
И ничто безнаказанно не получается:
Если рамки в одном становятся шире,
То в другом непременно, увы, сужаются.

Чем глазастей радар, чем хитрей ультразвук
И чем больше сверхмощного и сверхдальнего,
Тем все меньше чего-то наивно-тайного,
Романтически-сказочного вокруг.

Я не знаю, кто прав тут, а кто не прав,
Только что-то мы, видно, навек спугнули.
Сказка... Ей неуютно в ракетном гуле,
Сказке нужен скворечник и шум дубрав.

Нужен сказке дурман лугового лета,
Стук копыт, да мороз с бородой седой,
Да сверчок, да еще чтоб за печкой где-то
Жил хоть кроха, а все-таки домовой...

Ну а мы, будто в вихре хмельного шквала,
Все стремимся и жить и любить быстрей.
Даже музыка нервной какой-то стала,
Что-то слишком визгливое слышится в ней!

Пусть река - не ожившая чья-то лента,
И в чащобах не прячутся колдуны.
Только людям нужны красивые сны,
И Добрыни с Аленушками нужны,
И нельзя, чтоб навеки ушла легенда.

Жизнь скучна, обнаженная до корней,
Как сверх меры открытая всем красавица.
Ведь душа лишь тогда горячо влюбляется,
Если тайна какая-то будет в ней.

Я - всем сердцем за технику и прогресс!
Только пусть не померкнут слова и краски,
Пусть хохочет в лесах берендеевский бес,
Ведь экстракт из хвои не заменит лес,
И радар никогда не заменит сказки!

[Riddle]

НЕЖНЫЕ СЛОВА

То ли мы сердцами остываем,
То ль забита прозой голова,
Только мы все реже вспоминаем
Светлые и нежные слова.

Словно в эру плазмы и нейтронов,
В гордый век космических высот
Нежные слова, как граммофоны,
Отжили и списаны в расход.

Только мы здесь, видимо, слукавили
Или что-то около того:
Вот слова же бранные оставили,
Сберегли ведь все до одного!

Впрочем, сколько человек ни бегает
Средь житейских бурь и суеты,
Только сердце все равно потребует
Рано или поздно красоты.

Не зазря ж оно ему дается!
Как ты ни толкай его во мглу,
А оно возьмет и повернется
Вновь, как компас, к ласке и теплу.

Говорят, любовь немногословна:
Пострадай, подумай, раскуси...
Это все, по-моему, условно,
Мы же люди, мы не караси!

И не очень это справедливо -
Верить в молчаливую любовь.
Разве молчуны всегда правдивы?
Лгут ведь часто и без лишних слов!

Чувства могут при словах отсутствовать.
Может быть и все наоборот.
Ну а если говорить и чувствовать?
Разве плохо говорить и чувствовать?
Разве сердце этого не ждет?

Что для нас лимон без аромата?
Витамин, не более того.
Что такое небо без заката?
Что без песен птица? Ничего!

Пусть слова сверкают золотинками,
И не год, не два, а целый век!
Человек не может жить инстинктами,
Человек - на то и человек!

И уж коль действительно хотите,
Чтоб звенела счастьем голова,
Ничего-то в сердце не таите,
Говорите, люди, говорите
Самые хорошие слова!

[Доктор]

ТРУСИХА



     Шар луны под звездным абажуром
     Озарял уснувший городок.
     Шли, смеясь, по набережной хмурой
     Парень со спортивною фигурой
     И девчонка - хрупкий стебелек.

     Видно, распалясь от разговора,
     Парень между прочим рассказал,
     Как однажды в бурю ради спора
     Он морской залив переплывал,

     Как боролся с дьявольским теченьем,
     Как швыряла молнии гроза.
     И она смотрела с восхищеньем
     В смелые горячие глаза...

     А потом, вздохнув, сказала тихо:
     - Я бы там от страха умерла.
     Знаешь, я ужасная трусиха,
     Ни за что б в грозу не поплыла!

     Парень улыбнулся снисходительно,
     Притянул девчонку не спеша
     И сказал: - Ты просто восхитительна,
     Ах ты, воробьиная душа!

     Подбородок пальцем ей приподнял
     И поцеловал. Качался мост,
     Ветер пел... И для нее сегодня
     Мир был сплошь из музыки и звезд!

     Так в ночи по набережной хмурой
     Шли вдвоем сквозь спящий городок
     Парень со спортивною фигурой
     И девчонка - хрупкий стебелек.

     А когда, пройдя полоску света,
     В тень акаций дремлющих вошли,
     Два плечистых темных силуэта
     Выросли вдруг как из-под земли.

     Первый хрипло буркнул: - Стоп, цыпленки!
     Путь закрыт, и никаких гвоздей!
     Кольца, серьги, часики, деньжонки -
     Все, что есть, на бочку, и живей!

     А второй, пуская дым в усы,
     Наблюдал, как, от волненья бурый,
     Парень со спортивною фигурой
     Стал, спеша, отстегивать часы.

     И, довольный, видимо, успехом,
     Рыжеусый хмыкнул: - Эй, коза!
     Что надулась?! - И берет со смехом
     Натянул девчонке на глаза.

     Дальше было все как взрыв гранаты:
     Девушка беретик сорвала
     И словами: - Мразь! Фашист проклятый!-
     Как огнем, детину обожгла.

     - Наглостью пугаешь? Врешь, подонок!
     Ты же враг! Ты жизнь людскую пьешь!-
     Голос рвется, яростен и звонок:
     - Нож в кармане? Мне плевать на нож!

     За убийство "стенка" ожидает.
     Ну а коль от раны упаду,
     То запомни: выживу, узнаю!
     Где б ты ни был - все равно найду!

     И глаза в глаза взглянула твердо.
     Тот смешался: - Ладно... Тише, гром...-
     А второй промямлил: - Ну их к черту! -
     И фигуры скрылись за углом.

     Лунный диск, на млечную дорогу
     Выбравшись, шагал наискосок
     И смотрел задумчиво и строго
     Сверху вниз на спящий городок,

     Где без слов по набережной хмурой
     Шли, чуть слышно гравием шурша,
     Парень со спортивною фигурой
     И девчонка - "слабая натура",
     "Трус" и "воробьиная душа".

     1963 г.

[Riddle]

Эдуарда Асадова открыла для себя совешенно случайно. Приезжала подруга из Тбилиси, зашли в книжный магазин, она что-то хотела купить. А я стала рассматривать полки от нечего делать, решив, что может быть подыщу себе сборник каких-нибудь стихов. И вдруг... Асадов "Когда стихи улыбаются". Сначала название, а потом и сами стихи. Такие легкие, такие добрые, они и вправду улыбнулись мне! Купила сборник, читала, смеялась, а потом увидела эту тему здесь. Странно, что иногда мы проходим мимо хорошего, совершенно его не замечая.

БУДЬТЕ СЧАСТЛИВЫ, МЕЧТАТЕЛИ!

Мещанин и обыватель
Про него бубнит весь век:
— Фантазер, пустой мечтатель,
Несерьезный человек!

Что ж, мечтам отнюдь не ново
Натыкаться на вражду:
С давних пор косятся совы
На сверкнувшую звезду.

И еще до книжной грамоты
У пещеры, среди скал,
Пращур наш, свежуя мамонта,
На товарища ворчал:

— До чего ведь люди странные,
Есть жилье и сыт, так нет —
Про пещеры деревянные
Стал выдумывать сосед.

Чтоб в мороз не знать кручины -
Посреди костер с трубой
Да «нетающие льдины»
Вставить в стены. Ну, герой!

— Не свихни мозгов, приятель!
Так бурчал сосед один —
Первый древний обыватель
И пещерный мещанин.

Шли века, старели горы,
Высыхали сотни рек,
Но, как встарь, глядит с укором
Мещанин на фантазера:
— Несерьезный человек!

«Несерьезный»? А читает
Про луну и про сирень.
«Несерьезный»? А включает
Телевизор каждый день.

Эх вы,совы-порицатели!
Души, спящие во мгле!
Да когда бы не мечтатели,
Что бы было на земле?!

Вы бы вечно прозябали
Без морей и островов,
В самолетах не летали,
Не читали бы стихов.

Не слыхали б, как роняет
Май росинку в тишине,
Не видали б, как сверкает
Спутник в темной вышине.

Что б вы там ни говорили,
Но, наверное, без них
Вы бы до сих пор ходили
В шкурах пращуров своих!

А мечта, она крылата,
А мечта, она живет!
И пускай ее когда-то
Кто-то хмурый не поймет!

Пусть тот лондонский писатель,
Встретив стужу да свечу, Произнес
потом: «Мечтатель!» —
Не поверив Ильичу.

Пусть бормочут, пусть мрачнеют,
Выдыхаясь от хулы.
Все равно мечта умнее,
Все равно мечта сильнее,
Как огонь сильнее мглы!

Но брюзги не умолкают:
— Ведь не все горят огнем!
Есть такие, что мечтают
И о личном, о своем!

О, назойливые судьи!
Что за грех в такой мечте?!
Ведь о чем мечтают люди?
Не о горе, не о худе,
А стремятся к красоте!

Приглядитесь же внимательно:
Сколько светлого подчас
В тех улыбках обаятельных
И мечтательности глаз!

Сад с рекой перекликаются,
Звезды кружатся во мгле,
Песни в ветре зарождаются,
Сказки бродят по земле...

Мой привет вам, открыватели
Всех сокровищниц планеты!
Будьте счастливы, мечтатели,
Беспокойные искатели,
Фантазеры и поэты!

[Riddle]

КОГДА МНЕ ВСТРЕЧАЕТСЯ В ЛЮДЯХ ДУРНОЕ..

Когда мне встречается в людях дурное,
То долгое время я верить стараюсь,
Что это скорее всего напускное,
Что это случайность. И я ошибаюсь.

И, мыслям подобным ища подтвержденья,
Стремлюсь я поверить, забыв про укор,
Что лжец, может, просто большой фантазер,
А хам, он, наверно, такой от смущенья.

Что сплетник, шагнувший ко мне на порог,
Возможно, по глупости разболтался,
А друг, что однажды в беде не помог,
Не предал, а просто тогда растерялся.

Я вовсе не прячусь от бед под крыло.
Иными тут мерками следует мерить.
Ужасно не хочется верить во зло,
И в подлость ужасно не хочется верить!

Поэтому, встретив нечестных и злых,
Нередко стараешься волей-неволей
В душе своей словно бы выправить их
И попросту "отредактировать", что ли!

Но факты и время отнюдь не пустяк.
И сколько порой ни насилуешь душу,
А гниль все равно невозможно никак
Ни спрятать, ни скрыть, как ослиные уши.

Ведь злого, признаться, мне в жизни моей
Не так уж и мало встречать доводилось.
И сколько хороших надежд поразбилось,
И сколько вот так потерял я друзей!

И все же, и все же я верить не брошу,
Что надо в начале любого пути
С хорошей, с хорошей и только с хорошей,
С доверчивой меркою к людям идти!

Пусть будут ошибки (такое не просто),
Но как же ты будешь безудержно рад,
Когда эта мерка придется по росту
Тому, с кем ты станешь богаче стократ!

Пусть циники жалко бормочут, как дети,
Что, дескать, непрочная штука - сердца...
Не верю! Живут, существуют на свете
И дружба навек, и любовь до конца!

И сердце твердит мне: ищи же и действуй.
Но только одно не забудь наперед:
Ты сам своей мерке большой соответствуй,
И все остальное, увидишь,- придет!

[Доктор]

"САТАНА"



     Ей было двенадцать, тринадцать - ему.
     Им бы дружить всегда.
     Но люди понять не могли: почему
     Такая у них вражда?!

     Он звал ее Бомбою и весной
     Обстреливал снегом талым.
     Она в ответ его Сатаной,
     Скелетом и Зубоскалом.

     Когда он стекло мячом разбивал,
     Она его уличала.
     А он ей на косы жуков сажал,
     Совал ей лягушек и хохотал,
     Когда она верещала.

     Ей было пятнадцать, шестнадцать - ему,
     Но он не менялся никак.
     И все уже знали давно, почему
     Он ей не сосед, а враг.

     Он Бомбой ее по-прежнему звал,
     Вгонял насмешками в дрожь.
     И только снегом уже не швырял
     И диких не корчил рож.

     Выйдет порой из подъезда она,
     Привычно глянет на крышу,
     Где свист, где турманов кружит волна,
     И даже сморщится:- У, Сатана!
     Как я тебя ненавижу!

     А если праздник приходит в дом,
     Она нет-нет и шепнет за столом:
     - Ах, как это славно, право, что он
     К нам в гости не приглашен!

     И мама, ставя на стол пироги,
     Скажет дочке своей:
     - Конечно! Ведь мы приглашаем друзей,
     Зачем нам твои враги?!

     Ей девятнадцать. Двадцать - ему.
     Они студенты уже.
     Но тот же холод на их этаже,
     Недругам мир ни к чему.

     Теперь он Бомбой ее не звал,
     Не корчил, как в детстве, рожи,
     А тетей Химией величал,
     И тетей Колбою тоже.

     Она же, гневом своим полна,
     Привычкам не изменяла:
     И так же сердилась:- У, Сатана! -
     И так же его презирала.

     Был вечер, и пахло в садах весной.
     Дрожала звезда, мигая...
     Шел паренек с девчонкой одной,
     Домой ее провожая.

     Он не был с ней даже знаком почти,
     Просто шумел карнавал,
     Просто было им по пути,
     Девчонка боялась домой идти,
     И он ее провожал.

     Потом, когда в полночь взошла луна,
     Свистя, возвращался назад.
     И вдруг возле дома:- Стой, Сатана!
     Стой, тебе говорят!

     Все ясно, все ясно! Так вот ты какой?
     Значит, встречаешься с ней?!
     С какой-то фитюлькой, пустой, дрянной!
     Не смей! Ты слышишь? Не смей!

     Даже не спрашивай почему! -
     Сердито шагнула ближе
     И вдруг, заплакав, прижалась к нему:
     - Мой! Не отдам, не отдам никому!
     Как я тебя ненавижу!

[Riddle]

Ах, как мы нередко странны бываем!
Ну просто не ведаем, что творим:
Ясность подчас ни за что считаем,
А путаность чуть ли не свято чтим.

Вот живет человек, как игрок без правил,
Взгляды меняя, как пиджаки.
То этой дорогой стопы направил,
То эту дорогу уже оставил,
И все получается. Все с руки.

С усмешкой поигрывая словами,
Глядит многозначаще вам в глаза.
Сегодня он с вами, а завтра с нами.
Сегодня он - "против", а завтра - "за"...

И странно: знакомые не клеймят
Такие шатания и болтания.
Напротив, находятся оправдания.
- Сложность характера, - говорят.

Вот и выходит, что все идет:
Оденется пестро - оригинален,
Ругает политику - смелый парень!
Похвалит политику - патриот!

Противоречив? Ну и что ж такого -
Молодо-зелено! Ерунда!
А брякнет скандальное где-то слово -
Мы рядом же! Выправим. Не беда!

И вот все с ним носятся, все стараются,
А он еще радостнее шумит.
Ему эта "сложность" ужасно нравится.
Вот так и живет он: грешит и кается,
Кается снова и вновь грешит!

И ладно б так только в живых общениях,
Но сколько бывает и в наши дни
В науке, пьесах, стихотворениях
Пустой и надуманной трескотни.

Когда преподносят вам вместо симфонии
Какой-то грохочущий камнепад,
Вы удивляетесь: - Где же симфония?
Это же дикая какофония!
- Нет, сложная музыка, - говорят.

А если вы книгу стихов возьмете,
Где слов сумбурный водоворот,
Где рифмы вопят на надрывной ноте,
То вы лишь затылок рукой потрете:
- О чем он? Шут их не разберет!..

Стихи словно ребус. Стихи-загадки.
Все пестро, а мыслей-то никаких!
Не надо терзать себя. Все в порядке.
Это "новаторство", "сложный стих".

А тот, кто себя знатоком считает,
Чтоб вдруг не сказали, что он глупец,
Хоть ничего-то не понимает,
Но с важным лицом головой кивает
И шепчет: - Вот здорово! Молодец!

"Сложное творчество", "смелый гений",
"Сложный характер"! И так во всем!
Не часто ли мы по душевной лени
И сами на эти крючки клюем!

Ведь если типичнейшего нуля
За что-то яркое принимают,
Не слишком ли это напоминает
Сказку про голого короля?!

И почему простота в общенье
И в смелых суждениях прямота -
Самое сложное из мышлений,
Самое светлое из общений
Порою не ценятся ни черта?!

И сколько же жалкая ординарность
Будет прятаться с юных лет
За фразами "сложность", "оригинальность"
И ненавидеть принципиальность,
Как злые сычи ненавидят свет?!

Нельзя, чтоб в петушьем наряде серость
Шумела, задириста и пуста.
Не в этом, товарищи, наша зрелость,
Пусть царствуют ум, красота и смелость,
А значит - ясность и простота!

[Riddle]

* * *

    Дорожите счастьем, дорожите!
    Замечайте, радуйтесь, берите
    Радуги, рассветы, звёзды глаз –
    Это всё для вас, для вас, для вас.

    Услыхали трепетное слово -
    Радуйтесь. Не требуйте второго.
    Не гоните время. Ни к чему.
    Радуйтесь вот этому, ему!

    Сколько песне суждено продлиться?
    Всё ли в мире может повториться?
    Лист в ручье, снегирь, над кручей вяз...
    Разве это будет тыщу раз!

    На бульваре освещают вечер
    Тополей пылающие свечи.
    Радуйтесь, не портите ничем
    Ни надежды, ни любви, ни встречи!

    Лупит гром из поднебесной пушки.
    Дождик, дождь! На лужицах веснушки.
    Крутит, пляшет, бьёт по мостовой
    Крупный дождь в орех величиной.

    Если это чудо пропустить,
    Как тогда уж и на свете жить?!
    Всё, что мимо сердца пролетело,
    Ни за что потом не возвратить!

    Хворь и ссоры временно оставьте,
    Вы их все для старости оставьте.
    Постарайтесь, чтобы хоть сейчас
    Эта "прелесть" миновала вас.

    Пусть бормочут скептики до смерти.
    Вы им, желчным скептикам, не верьте -
    Радости ни дома, ни в пути
    Злым глазам, хоть лопнуть, - не найти!

    А для очень, очень добрых глаз
    Нет ни склок, ни зависти, ни муки.
    Радость вам сама протянет руки,
    Если сердце светлое у вас.

    Красоту увидеть в некрасивом,
    Разглядеть в ручьях разливы рек!
    Кто умеет в буднях быть счастливым,
    Тот и впрямь счастливый человек!

    И поют дороги и мосты,
    Краски леса и ветра событий,
    Звёзды, птицы, реки и цветы:
    Дорожите счастьем, дорожите!