Сообщений в теме: 21

[Alias]

Черные силы на первых порах разворачивают колоссальные возможности перед своими адептами.
Зачем я пью?
Чтобы писать стихи.
Иногда реальность растягивается,
и все ужасное погружается
в глубокий сон
Тогда происходит пробуждение
и, то, что остается, – истинно.
С разрушением тела
укрепляется дух.
Прости меня, Отче, ибо ведаю,
что творю.
Я хочу услышать последнее Стихотворение
последнего Поэта.
В этом вся глубинная мистика твоей поэзии. Алкоголь. ЛСД, пейот, мескалин, марихуана, кокаин, героин… Все, что может разрушить тело, выпустив на свободу – дух! Прорыв на другую сторону реальности, в сферу чистой поэзии. Только там идея творчества становится абсолютной и самоценной.Тело – темница духа.Почти все твои первые песни записаны “из головы”, фактически без исправлений.Я понимаю Рэя Манзарека, который был оглушен первой песней Moonlight Drive, которую услышал от тебя на пляже. От нее веяло могучей энергией потусторонних мистических образов.Ничего подобного на сцене во времена “детей цветов” еще не было.
Мой пернатый сын подлетел
слишком близко к солнцу.
Предвестником скорого крушения идиллической эпохи хиппи стало появление мрачной рок-группы The Doors. Первый альбом The Doors едва ли не самый сильный. Ты был на подъеме, писал, творил, жил на полную катушку. Своими странными песнями ты нахально постучался во все американские дома. И даже в чопорную Европу. Ты с легкостью сотворил то, что не удавалось политикам. Твои песни распевали солдаты американских вооруженных сил. Несмотря на то, что ты выплеснул в общество несколько мощных антивоенных маршей.Доступная массовому сознанию форма рок-музыки обеспечила твоему безумному гению максимально широкий доступ к человеческим душам во всем мире. Вместе с The Doors ты объехал не только Штаты, но многие города Старого Света.Ты стал подлинным героем излета шестидесятых. Казалось, так будет всегда.Но демоны потребовали увеличения доз. Перед одним из концертов, по свидетельству очевидцев, ты принял 10,000 мг кислоты.
Мы непостоянны
Мы летящие стрелы
Сумма углов изменения
Слава, наркотики, победы и десятки доступных женщин не спасают душу от трагедии одиночества. Возможно, именно об этом думал, умирая на чужбине, Александр Македонский.

[Alias]

Твои выступления на сцене, а не эпатажное бракосочетание по кельтскому обряду, – настоящая черная магия. Спиритический сеанс, алхимическое действо с вызовом к жизни самых темных инстинктов и стихийных сил. Языческий ритуал с участием слушателей и зрителей.
Я могу стать невидимым или крошечным.
Я могу стать огромным и достичь
дальних звезд. Я могу
изменить природу вещей.
Я могу оказаться в любом
пространстве и времени.
Я могу вызывать мертвецов.
Я могу различать события в других мирах
в глубинах моего сознания
и душах других людей.
Я могу
Я есмь.
Даже сейчас, пересматривая старые записи концертов The Doors на DVD, я чувствую змеей спинного мозга мощнейшую энергию, идущую от тебя в зрительный зал. Другой замечательный музыкант и поэт, живший позже тебя, но все понимавший, – его имя Александр Башлачев, – назвал The Doors “идеальной группой” с точки зрения разворачивания на сцене живого творческого процесса.Ты попытался превратить выступление рок-группы в театральное действо, перфоманс. Потому, что в рамках рок-концерта твоему дарованию было слишком тесно. Твои выступления – музыкальный театр. Влияние Арто, Брехта? Не только.Ты стремился вовлечь присутствующих в творческое
священнодействие, языческую мистерию. Снова Ницше – с его противопоставлением аполлонической и дионисийской культур.
Я – проводник по Лабиринту.
Это был театр одного актера, в импровизацию которого вовлекались все зрители. На сцене сверкала мистерия, воплощались сокровенные видения Скрябина! Ты не просто пел, ты медитировал, спускался в глубины подсознательного вместе с тысячами людей. Ваши души соединялись в творческом порыве на просторах вселенной.Ты запросто мог управлять коллективными энергиями. За твоими пластическими танцами на сцене завороженно следили сотни глаз. Зал замирал, как только ты брал первые ноты. Музыка и даже сами песни становились вторичными в этом действе и следовали за твоими движениями, твоим голосом.
Мы собрались в этом древнем
Театре абсурда,
Чтобы поделиться нашей страстью к жизни
и сбежать от суетливой мудрости
улиц
Играя с собой и образами своего бессознательного, ты гипнотизировал многотысячные залы. Никто, включая музыкантов The Doors и тебя самого, не знал, какова будет драматургия начинавшегося концерта. Это противоречило канонам шоу-бизнеса.Ты становился очень опасным для традиционного общества своей абсолютной властью над толпой и столь же абсолютной непредсказуемостью. “Чужой” воспринимался в древних обществах, как величайшая опасность.Ты был все более желанным для легиона голодных демонов.Мечтая стать проводником стихии творчества, ты стал мощным искусителем и энергетическим вампиром. Поставщиком новых душ для рептилий разрушения и страданий.Твои ритуальные шоу не свершили катарсиса даже для тебя самого.Люди послушно проваливались в твое бессознательное, но вместо высокого творческого импульса ты швырял в них идеи бунта и разрушения. Твой микрофон вился семимильной змеей хаоса, прославляя распад. Агония падения захватывала и душила не только твое мятежное тело, но и тех, кто шел следом. Кружится в камлании шаман. Адепты бросаются с балкона. Раздеваются и лезут на сцену, пытаясь совокупиться с тобою в танце. Шаман бьет в бубен. Люди беснуются и принимают наркотики прямо в зале. Женщины в экстазе вешаются тебе на шею. Любая чушь, произнесенная тобой со сцены, воспринимается как откровение.Но акт совместного камлания делает всех его участников еще более закомплексованными и несвободными. Поманив иллюзией новой жизни, в душах смеется и извивается смерть.Вряд ли ты мечтал именно об этом.

[Alias]

Сначала ты изо всех сил старался достучаться до зрителей. Тебе искренне грезилось, что происходящее действо – воскрешенная древняя мистерия, вакханалия. Тебе очень нравилось сравнение с Дионисом. Ты нес зрителю откровение завета шестидесятых.
Я хочу рассказать тебе
О сердечной боли и потере
Бога.
Блуждания, блуждания
в безнадежной ночи.
Мгновенно поднял голову демон высокомерия. Тебя слишком возбуждала слава.Только спустя месяцы ты понял, что толпе не нужно твое творчество. Люди приходят, чтобы услышать знакомые, раскрученные в теле-радиоэфире песни – не более того. Ты, со своим
противоречивым внутренним миром, ломками, творческими исканиями и коллизиями, был им совсем не интересен.Твой сексуальный имидж стал еще одним демоном, паразитирующим на тебе.Под песни The Doors стали рекламировать автомобили. Это стало последней каплей твоего разочарования.Древняя мистерия, не успев раскрыться, превратилась сначала в банальный эпатаж, а потом в пьяный дебош. Ты уже не мог выходить на сцену трезвым и вести себя адекватно. Скандалы следовали один за другим. Твои действия стали оскорблять обывателя, приходившего развлечься. Ты перестал удовлетворять ожидания зрителей, переходя к откровенному эпатажу.
Человек, ищущий
потерянный Рай
Может казаться идиотом
тем, кто никогда не искал
другого мира
Между тем, на сцене появлялись новые, более понятные и управляемые, герои.Между публикой и тобой назрел неразрешимый конфликт.
Ты часто поворачивался спиной к залу и смотрел в пол. Как будто впадал в транс.
Знаешь ли ты о теплом движении под звездами? Знаешь ли ты, что мы существуем?
Забыл ли ты ключи от Царства?
Ты уже родился и живешь ли еще?
Давай воскресим богов и мифы
ушедших эпох,
Прославим символы древних темных лесов
(Забыл ли ты уроки древней войны)
Нам нужны золотые великие совокупления.
вокупления.
Ты пытался говорить со зрителями о самом сокровенном, но они не слышали тебя. Твои вопли на сцене напоминают предсмертные вопли дикого зверя.Но зрителям нужен только сексуальный призыв, живая энергия выступления. Похотливые демоны, которых ты сам зародил в публике, жадно потребовали твоей плоти. Разве могло быть по-другому? За все нужно платить. Чем круче и масштабней успех, тем выше его цена.Ты стал писать совсем мало. The Doors неумолимо скатились к попсовым перепевам самих себя. Противоречивый “Конец” стал поп-хитом в католической Мексике.Публика, сбросив маску благоговения, оказалась коллективной рептилией, паразитирующей лично на тебе как фронтмене раскрученной группы. Меньше всего толпе были нужны твои стихи.После выхода в свет первой книжки ты это наконец понял.

[Alias]

Думал ли ты, Джим Моррисон, хоть когда-нибудь о своей ответственности за то, что будет происходить с твоими несмышлеными последователями спустя годы после твоей смерти?Увлеченные твоей пограничной игрой, в которую ты и сам не всегда верил, подростки принимали наркотики и напивались в надежде стать такими же красивыми и свободными, как ты.Они видели в тебе апостола бунта, революции, распада.Они писали рваные, больные строки и называли это поэзией.Они уходили из дома, и попадали в жестокие объятия улицы. Они не знали ничего, кроме твоих песен. Они кончали с собой. Умирали от передозировок. Множили твоих демонов по всему миру, буквально воспринимая твои аллегорические призывы.
Убей меня
Убей себя.
Они добровольно отдавались демонам разрушения, не попытавшись даже бороться за свою душу. Они хотели во всем походить на тебя.
Ты не думал об этом. Тебе было все равно.И в этом тоже твоя слабость.Где-то в глубине твоего расщепленного сознания ты всегда знал, что ты поэт.Именно поэтому ты, вопреки здравому смыслу и легиону демонов, шептавших тебе, что ты кумир рок-н-ролла, пытался писать. Не коммерческие тексты, которые были бы на ура востребованы толпой твоих поклонников. Но – стихи.Однако, даже “отец” ЛСД А. Хофманн говорит о том, что, несмотря на сильнейшие галлюциногенные и эмоциональные эффекты, непосредственно под воздействием “кислоты” творческая деятельность затруднена или невозможна. При постоянном приеме в больших дозах – практически исключена. Поэтому произведения, созданные под воздействием кислоты, преимущественно хаотичны и примитивны. Они не несут отчетливой художественной ценности, лишь приоткрывая дверь в бессознательные переживания их автора.Мало кому удается затыкать дыры творческих кризисов чем-то другим. Особенно плохо это получается у поэтов.Коллапс попытки союза небес и ада на земле в одной конкретно взятой душе. Страшный внутренний конфликт рок-идола и поэта. Невозможность жить дальше и – не писать. Невозможность отказаться от наркотиков. Замкнутый круг. Глубокая депрессия.Потеря сознания в день летнего солнцестояния.Это трудно понять тем, кто сам никогда не был в пространстве творчества.Но глубоко поврежденное наркотиками и алкоголем творческое начало так и не смогло стать проводником высших энергий, к которым изначально стремилось. Демоны окончательно вышли из-под твоего контроля.Отпустить бороду и назвать себя другим именем – еще не значит стать библейским пророком.

[Alias]

Я против выспренного титула “большого американского поэта”, которым тебя награждают все чаще. Подразумевается, что ты почетно пылишься на книжной полке филолога где-то в одном ряду с Эмерсоном, Уитменом, По.Бред. Книжная полка – не лучшее место для твоих стихов. Трехмерного объема – не хватает.Хотя ты, несомненно, поэт.

Я не пытаюсь проводить литературоведческий анализ твоей поэзии. Анализировать можно какую-то осмысленную целостность. Поток сознания в апогее интоксикации анализировать невозможно. Можно только попробовать в него погрузиться, испытать энергии твоей творческой жизни внутри собственного сознания. Получается что-то вроде коллективных галлюцинаций, психоделического трипа. Поэтому попытка встроить твое творчество в общую канву американской поэзии, предпринятая некоторыми особо ретивыми исследователями, кажется мне не слишком уместной. Как и высоколобое сравнение твоего творчества со стихами Бодлера, Рембо, Верлена, Блейка, и других.
Есть в этом что-то от лукавого. У тебя вряд ли было какое-то целостное мировоззрение, в том числе и поэтическое. Скорее – эклектичное и пронзительное мировосприятие, основанное на собственном опыте погружения в противоречия жизни. И на него, бесспорно, оказали влияние образы и идеи многих авторов, которых ты читал в ранней молодости. Они взаимодействуют и развиваются в твоих стихах, переплетаясь с твоими собственными грезами, и составляют уникальную пограничную реальность узора твоей поэзии.К тому же, у поэта, как у пророка, в мгновения вдохновения есть доступ ко всем источникам информации. Он может воспринимать энергию творчества прошлых и будущих столетий, подключаться к любым эгрегорам, архетипам и символам.Почему бы с тем же успехом не поискать истоки твоей поэзии, скажем, в книге Экклезиаста или в египетской Книге мертвых?Твои творческие эксперименты невозможно назвать поэзией в традиционном понимании.Они мутны и обрывочны, как внутренний мир их создателя. Скорее, они похожи на пьяные черновые наброски на полях твоей жизни.В строфах большей частью отсутствуют рифмы, ритм сбивчив, как пульс, образы дисгармоничны и пугающи.При желании в них можно увидеть что угодно: идеализм, нигилизм, сюрреализм, эстетизм, романтизм, экзистенциализм, мифологизм, экспрессионизм, символизм. А можно – внутренний кризис, расщепленное сознание и воздействие наркотиков.Люди с радостной легкостью дают определения. Были бы кому-то из критиков интересны эти рваные психоделические эксперименты, если бы под ними было другое, не столь раскрученное имя?Распадающийся рок-идол Джим Моррисон, вопреки драматургии разрушительного ритуала жизни, вытянул на своей энергии абсолютно некоммерческого поэта Джеймса Дугласа Моррисона.Вот почему поэзия меня так сильно притягивает – потому, что в ней содержится вечность.Ты сумел прикоснуться к этой вечности, несмотря на то что твои демоны сделали все, чтобы этого не произошло. Ты их частично победил.Стоит признать это как свершившийся факт.

[Alias]

Поэт Моррисон пал жертвой внутренней творческой энтропии. Вряд ли кто-то возьмется тебя за это судить.По крайней мере, в отличие от других, ты шел до конца. Пробивался, как мог, через препятствия, которые сам же нагородил. Отсюда так много вопросов в твоих стихах. Как будто ежеминутно идет мучительный поиск ответов на них: в пространстве, в душе, у незнакомых читателей в разных временах.В попытке преодоления творческой импотенции я вижу высшее достижение твоей жизни. Ты не опочил на лаврах невероятного успеха, а продолжил метания и смутные поиски. Подсознательно ты чувствовал, что с твоими стихами и жизнью что-то не так. И отчаянно искал выход из тупика. Как новую дозу вдохновения!
Я хочу оградить мой священный
огонь. Быть простым, черным, чистым
смутным ничто
“Парижский дневник”, “Американская молитва”, – черные памятники кровавого прорыва к самому себе.Твои стихи лучше слушаются с голоса. Кое-что из них ты сам начитал незадолго до смерти. В твоем исполнении они напоминают заклинания. Та же магия медленного погружения в неведомые глубины пространства. Но опубликованные в увесистых сборниках переводы твоей лирики, снабженные солидными комментариями типа “поэт Моррисон думал…”, они звучат просто чудовищно. Без твоего магнетического голоса, потусторонней энергии которого хочется a priori простить любые поэтические изъяны произносимого, воспринимать их очень тяжело. К записанной на бумаге мистерии – совсем другие требования.Но это нисколько не умаляет творческой ценности твоих стихов. Мне погружаться в твою поэзию откровенно страшно. Можно не вынырнуть.Реальные владыки твоего мира – демоны страха, распада и смерти – поработили твою поэтику. Необыкновенно натуралистические образы городов-вампиров, запруженных автомобилями, катафалками, извращенцами, уродами и трупами, пугают мрачной явственностью и отчетливо проявленной патологией. В большинстве своем они парадоксальны, страшны – и абсолютно реальны. Духовная опустошенность делает людей живыми мертвецами.В твоих стихах практически нет ничего о любви. Любовь не выживает в мире распада и страдания. Остается лишь невыносимая тоска о ней – несбывшейся.
Скоро мы будем бродить
в лабиринтах времен. И не будем
скучать ни о чем
лишь друг о друге
Единственной альтернативой существованию в современном обществе оказывается бегство: от цивилизации, в леса, к древним истокам творчества. Попытка заново обрести себя и мир.
Оставь гнилые города
твоего отца
оставь отравленные колодцы
и окровавленные улицы
войди в добрый лес

[Alias]

Любого творческого человека в какой-то момент начинают мучительно одолевать демоны соблазнов. У кого-то это наркотики, популярность, возможность легкого обогащения. У других – власть, сублимация в сексе, отказ от творческого предназначения.Поэт Джим Моррисон жив в каждом из тех, кто соприкасается с энергиями творчества. Как напоминание о том, какая ответственность на плечах того, кто осмеливается заговорить на языке поэзии.
прими эту древнюю
мудрость
что пришла издалека
приветствовать нас
с востока
вместе с солнцем
Ответственность за реализацию творческой миссии, за свою бессмертную душу и пути всех тех, кто читает и слышит потом стихи.Ты возникаешь, когда хочется забыться и сдаться потому, что так проще.Ты ежеминутно напоминаешь о демонах, которые шевелятся внутри нас, своей яркой, трагической жизнью. Огненная комета, звезда Вифлеемская. Мелькнул и погас. Забыть – невозможно.Ты не позволяешь всем нам принять дозу самообмана и успокоиться в скользких объятьях похотливых демонов, которые имеют сто разных обличий. Ты призываешь к творчеству.Может быть, в этом главный смысл твоей жизни.Даже после смерти.
Вот что я вам скажу:
Ни одна вечная награда
Не оправдает нас
если мы пропустим рассвет

[Alias]

[Alias]

[Alias]