Сообщений в теме: 7

[IRENE]

Из очерка Осипа Мандельштама О Батуми.

                              Батум

Весь Батум как на ладони. Не чувствуется концов-расстояний. Бегаешь по нему, как по комнате: к тому же и воздух всегда какой-то парной, комнатный. Механизм этого маленького, почти игрушечного городка, вознесенного условиями нашего времени на высоту русской спекулятивной Калифорнии, необычайно прост. Есть одна пружина- турецкая лира: курс  лиры меняется, должно быть ночью, когда все спят, потому что утром жители просыпаются с новым курсом лиры, и никто не знает, как это произошло. Лира пульсирует в крови всякого батумца, провозглашают же утренний курс - булочники. Это очень спокойные, вежливые и приятные турки, продающие традиционный лаваш из очень чистой и пресной американской пшеницы. Утром хлеб десять, днем четырнадцать, вечером восемнадцать, а на другое утро  почему-то двенадцать.
  Занятий у жителей никаких. Естественным состоянием человека считается торговля. На фоне коренного населения резко выделяются советские работники отсутствием лир и соприкосновением с черным хлебом, которого ни один настоящий батумец в глаза не видит.
  Спекулятивная иерархия Батума тоже очень ясна и проста. В центре системы стоит десяток крупных иностранных фирм, известных каждому ребенку и окруженных божественным почитанием- Валацци, Ллойд Триестина, Sago, Sala, и пр.
  Но божественное почитание не мешает жизнерадостным иностранцам, толстеньким, поджарым и кругленьким, наравне с прочими носиться по Греческой улице из конторы в контору, из магазина в магазин, колдуя над священной валютой.
  Зимы нет. Продавцы мандаринов и чумазые мальчишки с баклавой и бузинаками на каждом шагу. Чуть нагретое, нежно-голубое море ласково полощется вокруг многоэтажного корпуса "Франца-Фердинанда"(только что из Константинополя) - многопалубной океанской гостиницы.
Молодые константинопольские коммерсанты в ярко-желтых ботинках, перебирая янтарными четками, летают по набережной. несмотря на свой лоск они напоминают негров, переодетых в европейское платье, а еще больше экзотических исполнителей, некогда подвизавшихся на кафешантанных подмостках. Все двери лавок на набережной открыты...

                                                                                продолжение следует( если конечно интересно)

[Фуфа]

Конечно интересно. Просим, пожалуйста.

И вот еще.

Со времен написания очерка, мало что изменилось.

Только батумцы сегодня просыпаются с новым курсом доллара( а не лиры). И скачет это курс также, как и во времена Мандельштама.

[IRENE]

Все двери лавок на набережной открыты.
  Здесь в уютном полумраке важно беседуют жирные и апатичные персы, едва не раздавленные грузом собственных товаров- мануфактуры. сахара.мыла, обуви. Горе вам, если вы вздумаете зайти в одну из таких лавок и прицениться к чему нибудь. По ошибке вам могут продать товару на миллиард - это все оптовое.
  Господствующий язык в Батуме - русский, даже самые матерые иностранцы на третий день начинают говорить по-русски. Это тем более забавно, что русских в Батуме почти совсем нет, да пожалуй и грузин не много - город без национальности - в погоне за наживой люди потеряли ее.
  Вот случай, показательный для глубокого отчуждения Батума от России, - в самом большом местном кинематографе идет итальянская фильма из русской жизни:"Ванда Варенина"(одно имечко чего стоит!..). В этом изумительном сценарии русские женщины, как турчанки, ходят под черной фатой и снимают ее только в комнате, русские князья ходят в оперных костюмах из "Жизни за царя", катаются на тройках в английской упряжи, причем сани напоминают замысловатый корабль скандинавских викингов. Я был на этом представлении,-никто в переполненном зале не удивлялся и не смеялся -все, очевидно, находили,что это вполне естественно, и лишь когда итальянское кино показало русское венчание в церкви и молодых вели в церковь в каких-то огромных коронах, немногочисленные красноармейцы не выдержали и зароптали.
  Чрезвычайно характерна для Батума эмиграция из Крыма. Крым теперь захудал, обернуться там очень трудно, и вот каждый новый рейс "Пестеля" привозит в Батум партию "беженцев" из Фиодосии, Ялты,и Севастополя. Сначала они бродят по Греческой улице неуверенно, как общипанные цыплята, но проходит несколько дней, они оперяются и становятся полноправными гражданами  вольного города.
У иностранца, который свое посещение Советской федерации ограничивает Батумом, должно получится очень странное впечатление, зато для нас Батум вполне достаточен, чтобы судить о прелестях Константинополя.
  В Батуме никто не жалуется на тяжелые времена, и только одна подробность напоминает о том, что есть люди без лир - это многочисленные плакатики, неизбежно украшающие каждую лавочку, каждый маленький духанчик:
"кредит никому", " кредит ни кому" и даже "кредит не кому" - по самой разнообразной орфографии. Но истинная торговля не обходится без кредита и на самом деле достаточно взять где-нибудь коробку папирос для того, чтобы на следующий день получить в кредит другую.
  В одном портовом духане я наблюдал хозяев, которые всегда были настолько пьяны, что падают почти в бессознательном состоянии. Вряд ли у них сходятся концы с концами...

[IRENE]

... Это все чрево и служение лире, но у Батума есть и высшие потребности, кое-что для души. На Мариинской улице кружок "ОДИ"-"Общество Деятелей Искуств".Здесь устраиваются смехотворные выставки макулатурных живописцев, скупаемые оптом заезжими греками, а местные эстэты и снобы расхаживают под раскрашенным олеографиями, воображая себя на настоящем вернисаже. Здесь же дамы обучаются пению, музыке и пластике под руководством опытных в этом деле специалистов. Есть в батуми и поэты, изысканней котрых трудно себе представить.
Город постоянно подвергается налетам заезжих шарлатанов-"профессоров и лекторов". Один из них устроил публичный суд над Иудой Искариотским с музыкой, причем самовольно объявил на афише об участии местного ревтрибунала, за что и был привлечен к суду. Ежедневно по субботам город оглашается звуками военной музыки из общественного собрания, это пир на всю ночь, очередной благотворительный вечер в пользу голодающих, с лото, американским аукционом и тому подобными прелестями. Здесь оставляют миллиарды.
  Если вечер грузинский- ни на минуту не умолкает гипнотическая музыка сазандарей, путешествующих от столика к столику, пока кто-нибудь из пирующих не поднимется грозно и не попляшет лезгинку под раздирающий аккомпанемент тари.
Что же такое теперешний Батум: вольный торговый город, Калифорния-рай золотоискателей, грязный котел хищничества и обмана, сомнительное окно в Европу для Советской страны, очаровательный полувосточный средиземноморский порт с турецкими кофейнями, вежливыми купцами и русскими торгующими матросами, которые топчут его хищную почву так же беззаботно, как они топтали почву Шанхая и Сан-Франциско?

[IRENE]

Батум.

Дождь, дождь, дождь - это значит: нельзя выйти на улицу. Дождь может идти и завтра и послезавтра: зимний дождь в Батуме- это грандиозный теплый душ на несколько недель. Никто его не боится и, если нужно по делу, всякий батумец пойдет куда угодно даже в такой потоп, когда Ной побоится высунуться из ковчега. Вот спешит "центросоюзник" на службу в свой родной Центросоюз в охотничьих сапогах- последняя кооперативная выдача. Он смело переходит вброд самые опасные места и даже нарочно выбирает там, где поглубже...
...Но дождь идет не вечно. Как по волшебству просыхают чистенькие улицы. Батумский потоп-это царство проточной воды. После дождя город только омылся,освежился. Начинается зимнее гулянье на бульваре. в январе люди сидят на теплом щебне пляжа, близко, у самых волн, только что не купаются. Тут- то начинается праздник для портовых турецких кофеен- это сердцевина всего города: его маленькие клубы и биржи. В кофейне темно и накурено. Ароматный тягучий кофейный пар стоит в воздухе. В глубине золотыми уголками тлеет неугосающие жаровня, и на ней в медных тигельках самим хозяином изготавливается божественный напиток. слуга выбился из сил, перенося маленькие кофейные чашечки, сопровождаемые стаканом холодной воды.
  Вот заходит газетчик. у него припасены газеты на всех языках. Каждому- свое.
  Старый почтенный турок покупает турецкий "Коммунист" и медленно читает вслух другим. Что поймет он, купец и патриарх, в предлагаемом ему новом учении? Он морщит лоб, но не улыбается. Как и весь его народ,он хорошо воспитан и привык уважать чужое мнение....

[IRENE]

...Наступают сумерки, но Батум не хочет ложиться спать. По Мариинской улице до поздней ночи движется сплошная праздничная лавина; чувствуется, что каждый в этой толпе "сделал дело" и теперь пожинает плоды своей коммерческой тонкости. Ярко освещенные лари и подворотни с фруктами и южной зимней утехой-мандаринами. Какие-то предприимчивые чумазые мальчишки, выплясывая лезгинку, бросаются под ноги прохожим, которые в ужасе откупаются мелкой подачкой. Толпа настолько оживлена, что ее радостный и громкий ропот долетает на четвертый этаж и баюкает ваш первый сон.
  А в это время целые квартала мертвы, как пустыни. Это специальные кварталы лавок у моря. Целые улицы, потухшие, во тьме, с наглухо закрытыми - железными тяжелыми висячими замками-ставнями. бродят только сторожа с неусыпными трещетками, охраняя спящие миллиарды. Впрочем, сквозь железные ставни кое -где пробивается свет, и во многих лавках живут. Дело в том, что в Батуме нет квартир, нет даже "жилищного кризиса". Он устранен очень просто -  комнат настолько бесповоротно нет, что никому даже не приходит в голову их искать. в Батуме , если вы приезжий, вас не спрашивают, где вы живете, а спрашивают, где вы ночуете. Страх перед бездомными приезжими настолько велик, что ни в одной чайной, ни в одной кофейной нельзя оставить вещи с вокзала: хозяева уверены, что вы к ним вернетесь ночевать, и боятся этого как чумы. Мелкие торговцы ютятся в своих ларьках и будках, размерами не больше собачьей конуры. Каким образом устраиваются крупные приезжие коммерсанты-это совершенно таинственно. Очевидно, лира побеждает законы пространства....

[IRENE]

...По характеру своего интернационального торгового оживления Батум напоминает колониальный город или европейский квартал где нибудь в Шанхае. До чего убогим кажется после него Новороссийск со своим прекрасным, гигантски оборудованным портом, со своими элеваторами, которые высоко поднимают на курьих ножках фантастически длинные, похожие на купальни, приемники для зерна. Все это спит и ждет пробуждения. Неприветливо встречает вас ледяной новороссийский норд-ост, но в городе чувствуется какая-то особая серьезность, и он как бы готовится к исполнению огромной предстоящей ему экономической задачи. Но пока что в пустых холодных лавках, где на прилавках демонстративно брошен кусок бязи, героические коммивояжеры, с каким-то воровскими по привычке ухватками, лихорадочно набивают чемоданы батумскими нитками и влекут куда-то подозрительную стопудовую ношу в опасный путь, вечно стремясь к берегам своей Аркадии.

[Stas]

В 1920 году Мандельштам дважды подвергается арестам. Первый раз в Крыму, где из рук врангелевской контрразведки был вызволен благодаря усилиям полковника А. В. Цыгальского, а также Волошина и Вересаева. Уехав в Батуми, снова оказывается под арестом, как двойной агент Врангеля и Москвы. Его выручают грузинские поэты Н. Мицишвили и Т. Табидзе.
Судя по всему этому очерк относится к 1920 году.