Русско-грузинские культурные связи.

Случайно нашла в интернете.


Олег Чертов (1958-1996) - историк, политолог, кандидат философских наук. О.Чертов - автор переводов с английского, греческого и латинского. Поэт.

уникальный перевод трактата Эразма Роттердамского ”Приуготовление к смерти”, диссертация ”Гуманизм оксфордских реформаторов /Джон Коллет, Эразм Роттердамский, Томас Мор/”, работы по романам Ф.Достоевского (”Братья Карамазовы”, ”Бесы”) и О.Чиладзе (”И всякий, кто встретится со мной...”).




Выдержки из писем Олега Чертова о Грузии

Глубокая ночь. Даже в Тбилиси глубокая ночь. Я собираю силы, чтобы говорить с тобой, но душа моя немотствует с того моего взгляда через иллюминатор на далекую фигурку Гелы с огоньком сигареты на балконе полутемного аэропорта. Душа моя онемела. А я, как глухой, не слышу, и как немой, который не открывает уст своих (Psal. XXXVll). Тяжко... Бидзина, дорогой мой! Беды твои на мою голову! В молитве дерзко просил я помощи у Отца, когда Он уже ниспослал мне благодать Свою и помощь - ваши имена, ваши просветленные лица, братья мои. Только сейчас, когда мне тяжко, я постигаю спасительную важность этого дара. Сейчас я прервал письмо, откинулся на подушки и освободил святую память о Грузии: камин, травы, лица. Блаженные дни. Не забуду ничего, не смогу забыть. Если суждено моей земной памяти погаснуть не до конца по ту сторону, то останутся наверное эти светлые грузинские дни. Картлия и Кахетия. Пришли ваши письма - поразили меня одной догадкой: грузины возвращают жизнь и смысл истерзанному, расстрелянному русскому языку. Грузины, для которых любовь означает любовь, а брат - брат. От животворящего вашего дыхания душа моя затомилась, заболела, как возвращаемое к жизни замерзшее тело. Кахетинская благодать, как аромат засушенного цветка, пролилась из двух конвертов. Щедрость ваша - дар Божий, бездонна, как гениальность.

Легко умирать в Грузии - об этом я сейчас подумал. Мудрость, просветленность и умиротворение-Мтацминда, Мцхета, Алаверди - об этом я сейчас подумал. Так это переводится на мой язык. Свечи моей надежды и веры. Тянусь на огонь, к вам, из мрака, из мглы наших российских предчувствий и предвидений. Багровый, неверный отсвет грядущего страшного катаклизма и тихое, ровное сияние алавердинской свечи, смятение и надежда - вот два огня моей души. Лучше умереть, чем дать им погаснуть.

Олег Чертов

В самую горькую минуту помни, что ты живешь на святой для нас земле. В благом дыхании этой почвы (как тяжело без нее) ты должен быть равен самому себе, а значит счастлив. Наверное, ты на некоторое время привык к своей земле. Чудо Грузии в том, что даже мертвые слова нашего русского языка обретают в ней первозданный смысл и ценность. Сама мысль приехать в Грузию целительна для меня; это моя надежда. > > К этому письму я возвращаюсь уже три дня (прости, что медленно) как некой тайной радости, понимаешь? Пока письмо не отправлено, я постоянно говорю с тобой, вспоминаю тебя, твой дом, твою семью. Непрестанная радость.

Занятия грузинским доставляют мне детскую радость. Каждую минуту я либо читаю, либо пишу по-грузински. Одно плохо - нет у меня стоящих грузинско-русских словарей и нет какого-либо цельного произведения на грузинском. Как ты думаешь, что начать переводить? Я начну сейчас, а продолжу в армии, (служить я буду в Омске). Хотелось бы, конечно, Руставели читать, но вероятно, у Руставели много старинных форм? Ищу хоть что-нибудь простенькое. Посмотри, пожалуйста, нет ли где-нибудь такого словаря? Или грузинско-английского, грузинско-французского? Еще деловое: напиши мне, если найдешь время, текст "Мирангулы", но на грузинском. Правда я разбираю пока только печатный текст.

Олег Чертов

В середине 1818 года Александр Сергеевич Грибоедов был назначен секретарем русской дипломатической миссии в Персии. Назначение это было по существу ссылкой, поводом для которой послужило участие Грибоедова секундантом в дуэли офицера В. А. Шереметева и гр. А. П. Завадовского из-за артистки Истоминой. В феврале 1819 года А.С. Грибоедов приехал в Тавриз. Вероятно, к этому времени относится отрывок из его поэмы «Путник» (или «Странник») — «Кальянчи» о пленном мальчике-грузине, которого продают на Тавризском рынке. С 1822 года А.С. Грибоедов состоит в штате главноуправляющего Грузией генерала А.П. Ермолова «по дипломатической части» в Тифлисе. Здесь написаны два первых акта комедии «Горе от ума», задуманной, по свидетельству С. Н. Бегичева, еще в 1816 году. Летом 1824 года Грибоедов закончил окончательную добработку комедии «Горе от ума».
В конце 1825 года А.С. Грибоедов возвратился на Кавказ. У Александра Сергеевича зрели замыслы новых произведений, которые к великому сожалению дошли до нас лишь во фрагментах. План драмы «1812 год» (1824—25 года) свидетельствует о том, что Грибоедов предполагал изобразить героев Отечественной войны, среди которых — крепостной крестьянин, изведавший в боях чувство высокого патриотизма; возвращенный по окончании войны «под палку своего господина», он кончает жизнь самоубийством. Дошедшая до нас в отрывке и в пересказе Ф.В. Булгарина трагедия «Грузинская ночь» (1826—27 года), основанная на грузинском предании, проникнута антикрепостнической мыслью. План трагедии из истории Древней Армении и Грузии «Родамист и Зенобия» показывает, что А.С. Грибоедов отдавал, с одной стороны, дань склонности к историческим исследованиям, а с другой — политическим проблемам настоящего, перенесенным в далекую эпоху; он размышлял о царской власти, провале заговора вельмож, не опиравшихся на народ, о роли народа и т. д.
После возвращения в сентябре 1826 года на Кавказ А.С. Грибоедов выступает уже как государственный деятель и выдающийся дипломат. В 1827 году вышло предписание Грибоедову отвечать за дипломатические отношения с Персией и Турцией. Александр Грибоедов принимает участие в вопросах гражданского управления на Кавказе, составляет «Положение по управлению Азербайджана»; при его участии были основаны в 1828 году «Тифлисские ведомости», открыт «рабочий дом» для женщин, отбывающих наказание. А.С. Грибоедов составляет вместе с П. Д. Завелейским проект об «Учреждении Российской Закавказской компании», чтобы поднять промышленность региона. В 1828 году Грибоедов принимает участие в Туркманчинском мирном договоре, заключенном с Персией. Затем он назначается полномочным министром в Персию. Александр Сергеевич Грибоедов рассматривал это не как «монаршую милость», а как «политическую ссылку», как «чашу страданий», которую ему предстояло испить. В августе 1828 года в Тифлисе, перед отъездом в Персию, Грибоедов обвенчался с Н. А. Чавчавадзе. Оставив жену в Тавризе, выехал с посольством в Тегеран. Здесь он стал жертвой заговора, во главе которого стояли Фет-Али шах и его сановники, подкупленные Англией, боявшейся усиления влияния России в Персии после русско-персидской войны 1826 - 1828 годов. Во время истребления русского посольства в Тегеране Александр Сергеевич Грибоедов был убит толпой персидских фанатиков, посольство до последнего сражалось с разъяренной необразованной толпой. Грибоедову посоветовали спрятаться в печной трубе, но он был обнаружен и убит. Озверевшая толпа продолжала уродовать тело уже скончавшегося Грибоедова. Тело его было перевезено в Тифлис и похоронено на горе святого Давида. Так Россия потеряла великого деятеля литературы. Впереди ещё были смерти Пушкина, Лермонтова.
А.С. Грибоедов вошел в ряд великих русский и мировых драматургов как автор комедии «Горе от ума». Отвергнутая цензурой (при жизни Грибоедова были опубликованы отрывки в альманахе «Русская Талия», 1825 год), комедия распространялась в многочисленных списках.
Грибоедов очень любил Мтацминду.
Он не раз говорил своей жене( женой А.С.Грибоедова была дочь великого грузинского поэта Александра Чавчавадзе, Нина Чавчавадзе):"Не оставляй моих костей в Иране,если я там умру,похорони меня в Тифлисе на горе Давида"
Мтацминду Грибоедов назвал "поэтической собственностью Тифлиса", и показательно,что местом действия своей трагедии "Грузинская ночь" поэт избрал ее.
"Он любил Грузию так пленительно, так чисто, как редкие любят родину свою "

МОЯ РОДОСЛОВНАЯ
Андрей Вознесенский.
Постепенно все прояснилось. Родился Андрей Полисадов 1814 году. Списки высланных после Имеретинского восстания, подписанные Ермоловым, хранят имена репрессированных. В 1820 году был доставлен во Владимир и тут же усыновлен.

Имя, которым нарекли мальчика, не было случайным. свяой Андрей считался покровителем Грузии и России. Проповедник Андрей Первозванный, сжимая в руке гвоздь от распятия, достиг Западной Грузии и распространил там христианство.

Древний список «Картлис Цховреба», грузинская жемчужинa, повествует, как он «перешел гору железного креста. Далее летописец прибавляет: «Есть сказание, что крест тот воздвигнут самим блаженным Андреем».

О том же мы читаем в древнеславянском шедевре «Повести временных лет»: «Въшед на горы сия, благослови я, постави крест...» По преданию, проповедник Андрей достиг Киева и Новгорода, распространяя христианство в России. Не случайно синий крест андреевского флага осенял моря Империи.......................

Сохранились стихи Полисадова. Уже будучи в Муроме, он оставил труд о местных речениях и обычаях, за который был отмечен Академией наук. Его поразило сходство славянских слов с грузинскими — «птах» аукался с грузинским «пхта», «тьма» (то есть десять тысяч) отзывалось «тма», «лар» — «ларец»... Суздальская речушка Кза серебряно бежала от грузинского слова «гза», что означает «дорога». Зевая, муромцы крестили рты так же, как это делали имеретинские крестьяне. А на второй день пасхи на могилы здесь клали красные яйца — все возвращало к обычаям его края.................................



Музыка была его отдохновением. И опять в трехголосном древнеславянском песнопении слышалось ему эхо грузинских древних народных хоров. «И, может быть, — думалось ему, — полифонные «ангелоподобные» хоры донеслись к нам  не от греков, чье пенье унисонное, а от грузин, а к тем - от халдов?»

80-е годы Полисадов покровительствовал исканиям неугомонного Ивана Лаврова, который изобрел особый гармонический звон в колокола», названный им с вызовом "самозвоном", и взял фаната в свою обитель. И не без влияния Полисадова графская семья Уваровых, с которой он был близок, увлеклась изучением археологии Кавказа. По инициативе Уваровой в 90-х годах  был реставрирован храм Свети Цховели........................


Да и местоположение его в Муром было неслучайным. Муром в те времена был духовной целлой страны. При приближении Наполеона знаменитая Иверская икона была перевезена в Муромский собор на Посаде. В память ее пребывания «каждогодне, 10-го сентября» происходил крестный ход от собора вокруг всего города. Иверская стала покровительницей Мурома. После возвращения в Москву в городе осталась живописная копия шедевра.

Но откуда взялась сама Иверская? Икона была привезена в 1652 году в Россию из Иверского монастыря, основанного братьями Багратидами — Иоанном и Евсимеем в конце X века. Живопись на ней грузинского письма. Вполне понятно, что грузинский заложник был послан служить грузинской святыне. Ах, эта поэзия архивных списков, темных мест и откровений........................................
................


Ели - хмуры.

Щеки — розовы.

Мимо

Мурома

мчатся розвальни.

Везут из Грузии!

(Заложник царский.)

Юному узнику

горбиться

цаплей,

слушать про грузди,

про телочку яловую...  

А в Грузии —

яблони...

(Яблонек завязь

гладит меня.

Чья это зависть

глядит на меня?!)

Где-то в России

в иных переменах,

очи расширя,

юный монах

плачет и цепи нагрудные гладит...


История посылала сигналы. Все взаимосвязывалось. И связи эти — не книжный начет, не кабалистика, не мистицизм. имя им — жизнь человечества.

http://avos111.narod.../moyarodosl.htm

Природа не делает людей, люди делают себя сами.

Мераб Мамардашвили


--------------------------------------------------------------------------------

Мераб Мамардашвили (15.09.1930 – 25.11.1990) – советский философ, доктор философских наук. Один из основателей Московского методологического кружка.

В 1968-1974 - заместитель главного редактора журнала «Вопросы философии». По идеологическим причинам 1974 был уволен с этого поста. Философская и просветительская деятельность Мамардашвили сыграли огромную роль в становлении независимой философской мысли в СССР. Большое духовное и образоватнельное значение имели его курсы лекций по философии, на психологическом факультете МГУ, во ВГИКе, на Высших режисерских курсах, в Институте общей и педагогической психологии АПН СССР, в других ВУЗах страны, а также многочисленные интервью и беседы, записанные в годы перестройки (1985-1990). Сквозная тема философии М.К.Мамардашвили - феномен сознания и его значение для становления человека. Он разделял философию и философские системы, полагая, что настоящая философия ставит целью обретение человеком устойчивости в меняющемся мире.



Мераб Мамардашвили ушел из жизни до августовского путча, до периода смутного времени, которое приобрело новые очертания в связи с октябрьскими событиями 1993-го и выборами 12 декабря. Однако вышедшая незадолго до смерти Мамардашвили книга его статей и интервью полна точных и порой едких пророчеств, исполняющихся на наших глазах. Метафизическая емкость этих мыслей и неожиданный остроумный ракурс его взгляда на трагическую повторяемость русской истории, его рассуждения о смысле культуры, свободы, «русском характере» делают Мамардашвили незаменимым собеседником для всех тех, кому небезразличны исторические параллели.

Мераб Константинович Мамардашвили родился в Грузии,в Гори, в семье военного. Его мать была из рода учителей наследников Грузинского Престола.

В 1954 Мераб Константинович окончил Философский факультет Московского университета, а в 1970 году в Тбилиси защитил докторскую диссертацию. Работал в Институте Философии РАН и читал лекции о Декарте, Канте и философии науки в МГУ. В 1980 он переехал в Грузию, где работал в Институте философии и читал лекции о Прусте и феноменологии в Университете Тбилиси. За его лекторский талант и приоритет отдаваемый речи над письмом, его называли «Русским Сократом». Он написал всего одну книгу «Трактат о развитии знания», а все остальные труды представляют собой сборники его бесед, речей и интервью.

Мамардашвили  умер от инфаркта в аэропорту, в ожидании рейса из Москвы в Тбилиси, из одного дома в другой. Он, впрочем, любил говорить, что философ — гражданин неизвестной страны и шпион везде, потому что ставит под сомнение все то, что кажется очевидным и непреложным носителям данной культуры. Критически относясь к людям и народам, он раскрывал путь человека возможного, по которому есть шанс пойти, если сохранять сознание, держать усилие, не упускать время и делать то, что не имеет причин, но имеет законы…

Основным предметом его изучения было соотношение между языком и сознанием. Последнее, согласно Мамардашвили, не является естественной способностью человека, а равно и не заимствуется им из окружающего мира, но оно возникает в последействии как ответ на запрос физического мира. «Философия – это сознание вслух», – говорит Мамардашвили. Таким образом, сознания является мета-физическим пространством языкового и социального со-бытия людей. Мамардашвили полагал, что сознание является актом человеческой экзистенции, в «Стреле познания» он говорит: «акт мышления соотносится с Бытием как трансцендентальным уровнем человеческого существования».

http://www.classs.ru.../mamardashvyly/

Анна Антоновская

Биография
Родилась 31 дек. 1885 г. (13 янв. 1886) в г.Тифлисе (Тбилиси) в семье А.А.Венжера, художника-гравера. Детство и юность провела в Закавказье, в Восточной и Западной Грузии, жила в городах Карсского округа. Рано потеряла отца. Материальная необеспеченность семьи вынудила Антоновскую прервать учебу в Мариинском женском училище (г.Карс, позднее она сдала экзамены экстерном) и с 14 лет пойти работать кассиром в магазин швейных машин и велосипедов. В 1902-04 гг. выступала в качестве актрисы-любительницы на сцене Авчальской аудитории (Тифлис) - культурном центре главных железнодорожных мастерских, связанном с Тифлисским комитетом РСДРП, принимала участие в социал-демократическом движении. С 1904 г. начала писать стихи. В 1908 г. побывала в Сафарском монастыре в Месхетии (Южная Грузия), где впервые услышала о Георгии Саакадзе. К этому времени интерес Антоновской к истории, этнографии, мифологии и фольклору Грузии становится постоянным и всеопределяющим. В 1909 г. окончила в Тифлисе курсы художественно-прикладных искусств, успешно занималась металлопластикой, выжиганием по дереву, эмалями, гелиоминиатюрами. В 1910 г. переехала с семьей в г.Карс, где открыла школу «художественных работ и изящных рукоделий». С 1911 г. выступала на сцене Военного и Гражданского клубов, заменявших в Карсе профессиональный театр. За сценическую деятельность была награждена памятной Золотой медалью. В 1916 г., в связи с переводом мужа писательницы, Д.И.Антоновского из Кавказской армии в Петроград в качестве командира 1 автобронедивизиона, впоследствии, в 1917 г., вставшего на сторону восставшего Петроградского гарнизона, переехала в столицу. С 1918 г. Антоновская снова живет в Тифлисе, где публикует свои произведения в общественно-литературном журнале «Арс», при котором был организован Артистериум. В деятельности Артистериума принимали участие писатели П.Яшвили, Т.Табидзе, В.Гаприндашвили, художники В. (Ладо) Гудиашвили, В.Ходжабегов, И.Шарлемань, К.Зданевич, С.Валишевский, композитор А.Черепнин. В 1919 г. в сборнике Тифлисского Цеха поэтов «Акмэ» печатаются стихи Антоновской. В ее доме бывают грузинские писатели, приехавшие из России И.Эренбург и О.Мандельштам, актриса Московского художественного театра М.Германова, индийский художник Сураварди, актрисы Н.Будкевич, А.Перегонец, Т.Чавчавадзе, режиссер А.Цуцунава, композитор Ю.Юргенсон. Этим же годом датируется начало систематического изучения эпохи Георгия Саакадзе, Антоновская консультируется с историком С.Какабадзе. В 1921-22 гг. работала пропагандистом агитационного отдела Грузино-Кавказского отделения РОСТА (Грукавроста), писала интермедии, песни для Художественно-революционного театра. В журнале «Молодая сила» (на грузинском языке) напечатала пьесу для детей «Революция цветов». Стала одним из организаторов группы русских писателей в Грузии. В 1922 г. переехала в Москву, где включилась в работу Московского Цеха поэтов, в деятельности которого принимали участие П.Антокольский, И.Сельвинский, В.Инбер, А.Ширяевец и др. Приступает к литературному воплощению темы Георгия Саакадзе. В 1925 г. в сборнике Московского Цеха поэтов «Стык» опубликовала написанные белым стихом отрывки из трагедии «Георгий Саакадзе». В 1928 г. выступила на заседании Научной Ассоциации Востоковедения с докладом о позднем грузинском феодализме. В 1930 г. Ленинградская фабрика Совкино выпустили по сценарию Антоновской художественный фильм «Транспорт огня». В 1931 г. в журнале «Красная новь» были опубликованы главы из первой книги «Великий Моурави». В 1932 г. во Дворце писателей Грузии состоялось чтение Антоновской и обсуждение глав из первой книги «Великий Моурави». С этого времени завязывается многолетняя дружба с грузинскими писателями Г.Кикодзе, М.Джавахишвили, Н.Лордкипанидзе, Г.Тавзишвили, В. (Бесо) Жгенти. В 1936 г. окончила Московский вечерний университет марксизма-ленинизма. В журнале «Мнатоби» (на грузинском языке) опубликована статья Антоновской «Древнегрузинская книга». В 1937 г. в издательстве «Заря Востока» выходит в свет первая книга романа-эпопеи «Великий Моурави» (под названием «Диди Моурави», редакция профессора Н.А.Бердзенишвили). В 1941 г. Гослитиздат (Москва) напечатал вторую книгу «Великий Моурави» (историческая консультация академика И.А.Джавахишвили). В 1942 г. за роман «Великий Моурави» Антоновской присуждается Государственная премия СССР. В 1942-43 гг. по сценарию Антоновской (в соавторстве с Б.Черным) Тбилисская киностудия выпустила на экран двухсерийный художественный фильм «Георгий Саакадзе», удостоенный Государственной премии СССР. Творческие отношения связывают Антоновскую с режиссерами М.Чиаурели, Н.Шенгелая, с поэтом И.Абашидзе, с писателями В.Ставским, А.Белиашвили. В годы Великой Отечественной войны Антоновская выступает с публицистическими статьями, обращается по радио к зарубежным слушателям, ведет обширную переписку с воинами Красной Армии. В 1945 г. Антоновская награждается орденом Трудового Красного Знамени. В 1945-1946 гг. журнал «Новый мир» публикует роман Антоновской «Ангелы мира» (в соавторстве с Б.Черным). 1945-58 - гг. напряженной работы над романом-эпопеей «Великий Моурави». В 1947 г. Гослитиздат выпускает третью книгу «Великого Моурави». В 1951 г. сценарий «Георгий Саакадзе» печатается в «Избранных произведениях советского кино». В 1953 г. Гослитиздат выпускает четвертую книгу «Великого Моурави» (историческая консультация академика Е.В.Тарле). В 1957 г. Гослитиздат выпускает пятую книгу «Великого Моурави». В 1958 г. Гослитиздат выпускает шестую книгу «Великого Моурави». За годы публикации «Великого Моурави» установились близкие отношения с издателями, любителями и знатоками книг - М.Карпом, П.Чагиным, М.Златкиным. Тесный творческий контакт связал Антоновскую с переводчиком романа на грузинский язык А.Чумбадзе и переводчиком на польский язык Р.Аудерским. Большую помощь в работе над романом-эпопеей оказали такие его редакторы и критики, как А.Фадеев, А.Тихонов (Серебров), Бесо Жгенти. В 1961 г. в связи с 40-летием Советской Грузии появилась книга «Документальные новеллы о Грузии» (в соавторстве с Б.Черным). В 1962 г. Антоновская работает над материалами по истории 392-й Горной стрелковой дивизии под командованием генерала Г. Купарадзе. Изучает эпоху царя Ираклия II. В 1963 г. приступает к работе над автобиографической книгой «Признание» (осталась незавершенной). В 1965 г. награждается Почетной грамотой Президиума Верховного Совета Грузинской ССР. В 1966 г. - последний приезд в Тбилиси на празднование 800-летия Шота Руставели. Газета «Вечерний Тбилиси» публикует эссе Антоновской «Миджнур из Месхети» (Шота Руставели). В 1967 г., 21 октября, Анна Арнольдовна Антоновская скончалась. Погребена в Москве на Новодевичьем кладбище. На могильной плите - изображение щита Георгия Саакадзе и девиз: «Счастлив тот, у кого за Родину бьется сердце».

Последнее пристанище


Гоголь в доме графа А. П. Толстого

Гоголь, скитавшийся в зрелые годы вдали от родного дома, обрел свое последнее пристанище в Москве, на Никитском бульва­ре, в семье близких ему людей - графа Александра Петровича Толстого и его супруги графини Анны Георгиевны. Сегодня этот дом памятен тем, что здесь жил и умер великий писатель. Но все же небезынтересна и история этого старинного городского строения.
Район Арбата, к которому относится Никитский бульвар, на­чал заселяться еще в XVI веке. В 1582 году боярин Никита Рома­нович Юрьев, дед царя Михаила Феодоровича, основал в этих местах монастырь в честь великомученика Никиты. От монасты­ря получили свое название Большая и Малая Никитские улицы и Никитский бульвар. История домовладения известна с конца XVII века. Дошедшее до нас нынешнее каменное здание построено при Дмитрии Сергеевиче Болтине, родственнике историка Ивана Никитича Болтина. От Болтина в 1816 году дом перешел к гене­рал-майору Александру Ивановичу Талызину, после смерти ко­торого в 1847 году достался его родственнице. В начале декабря 1848 года тут поселяется граф Александр Петрович Толстой, арендовавший и вскоре купивший этот дом. Тогда же граф пригласил к себе на житье и Гоголя. Александр Петрович пережил писателя на двадцать лет. Впоследствии особняк еще несколько раз менял владельцев. За многие годы он не раз перестраивался.
Гоголь занимал две комнаты первого этажа: одна служила приемной, другая, выходившая окнами на Никитский бульвар, - кабинетом. Поэт Николай Берг вспоминал: «Здесь за Гоголем уха­живали как за ребенком, предоставив ему полную свободу во всем. Он не заботился ровно ни о чем. Обед, завтрак, чай, ужин подавались там, где он прикажет. Белье его мылось и укладыва­лось в комоды невидимыми духами, если только не надевалось на него тоже невидимыми духами. Кроме многочисленной при­слуги дома служил ему, в его комнатах, собственный его чело­век, из Малороссии, именем Семен, парень очень молодой, смир­ный и чрезвычайно преданный своему барину. Тишина во флигеле была необыкновенная» (1).
Знакомство Гоголя с Толстыми состоялось еще в 1830-х го­дах и со временем переросло в близкую дружбу. Николая Васи­льевича привлекало в графе Толстом многое, в частности при­родная доброта, религиозная настроенность души, склонность к аскетизму. Анна Васильевна Гоголь рассказывала Владимиру Шенроку со слов брата, что Толстой носил тайно вериги (2). По сви­детельству Тертия Ивановича Филиппова, служившего при гра­фе Толстом чиновником особых поручений, «он усердно испол­нял все постановления Церкви и в особенности был точен в соблюдении поста, которое доводил до такой строгости, что не­которые недели Великого поста избегал употребления даже по­стного масла. На замечания, которые ему приходилось нередко слышать о бесполезности такой строгости в разборе пищи, он обыкновенно отвечал, что другие, более высокие требования христианского закона, как, например, полной победы над тонки­ми, глубоко укоренившимися от привычки страстями, он испол­нить не в силах, а потому избирает по крайней мере такое про­стое и ему даже доступное средство, чтобы выразить свою покорность велениям Церкви...» (3).
Жена графа Анна Георгиевна, рожденная княжна Грузинс­кая, отличалась редкой красотой и была женщиной глубоко ре­лигиозной. Филипп Филиппович Вигель рассказывает в своих «за­писках», что она «убегала общества и, вопреки обычаям других красавиц, столь же тщательно скрывала красоту свою, как те ее любят показывать». И далее, в примечании, мемуарист передает следующую историю, ходившую в свете: «Пострижение в монахи одного юноши, воспитанного в доме отца ее, подало мысль о целом романе. Утверждали, что когда влюбленные признались князю во взаимной страсти, он объявил им, что брак их дело не­возможное, ибо молодой человек - его побочный сын и на сест­ре жениться не может; тогда оба дали обет посвятить себя мона­шеству» (11).
Графиня Толстая была прекрасно образована, хорошо зна­ла светскую литературу, но предпочитала духовное чтение - осо­бенно любила Евангелие и проповеди. Поддерживала Анна Ге­оргиевна и связи с ученым монашеством, считая его главнейшим источником духовного просвещения. По отношению к себе гра­финя была всегда строга и избегала всяких излишеств. Она не только неукоснительно соблюдала все посты, но считала своим долгом каждый пост приобщаться Святых Христовых Тайн, что в целом было нехарактерно для людей ее круга.
У Толстых была домовая церковь, в которой среди многих редких икон находился образ Всех святых Грузинской Церкви, где лики писаны с изображений, взятых из древних рукописных книг. Смирнова рассказывает, что у них квартировали семинаристы, участвовавшие в богослужениях, которые «составляли препорядочный хор и пели простым напевом. Граф вывез дьяка из Иеру­салима; это был такой чтец, что мог только сравниться с дьяком Императора Павла Петровича; слова выкатывались как жемчуг... В гостиной стоял рояль и были развернуты ноты, музыка все ду­ховного содержания. Графиня была большая музыкантша...» (12).
Анна Георгиевна, дожившая до глубокой старости, часто вспоминала о Гоголе, особенно постом. Владимир Гиляровский передает со слов ее бывшей компаньонки Юлии Арсеньевны Тро­ицкой, что графиня постилась до крайней степени, любила есть тюрю из хлеба, картофеля, кваса и лука и каждый раз за этим ку­шаньем говорила: «И Гоголь любил кушать тюрю. Мы часто с ним ели тюрю». Настольной книгой графини были «Слова и речи пре­освященного Иакова, архиепископа Нижегородского и Арзамас­ского» в четырех частях, изданные в 1849 году. На книге имелись отметки карандашом, которые делал Гоголь, ежедневно читав­ший Анне Георгиевне эти проповеди. По словам графини, она обыкновенно ходила по террасе, а Гоголь, сидя в кресле, читал ей и объяснял значение прочитанного. Самым любимым местом книги у Гоголя было «Слово о пользе поста и молитвы» (13).
Возможно, Гоголь бывал в селе Лыскове, имении отца Анны Георгиевны. В одном из писем к ней Гоголь передает «глубочай­ший поклон» старому князю. Имение грузинских князей Лысково издавна славилось благолепием своих храмов и находившимися в них святынями. Около пятидесяти лет здесь сохранялся Крест святой равноапостольной Нины, просветительницы Грузии, ко­торый она получила от Матери Божией с повелением идти про­поведовать христианство в Иверию. В пяти верстах от Лыскова располагалась знаменитая нижегородская Макарьевская ярмарка, к которой Гоголь проявлял особенный интерес. В его записной книжке 1841-1846 годов содержится выписка «О Нижегородской ярмарке» из «Журнала Министерства внутренних дел», а в запис­ной книжке 1841-1844 годов есть заметка «Сведения о Лыскове» (этими материалами Гоголь намеревался воспользоваться во вто­ром томе «Мертвых душ»). Сразу после нее - запись: «Дела, пред­стоящие губернатору», навеянная разговорами с графом Толстым. В генерал-губернаторе из второго тома многие видели Александра Петровича. Гоголь относил его к категории людей, «которые спо­собны сделать много у нас добра при нынешних именно обстоя­тельствах России, который не с европейской заносчивой высоты, а прямо с русской здравой середины видит вещь» (из письма к Н.М. Языкову от 12 ноября (н. ст.) 1844 года) и побуждал заняться государственной деятельностью.
В книге «Выбранные места из переписки с друзьями» к гра­фу Толстому обращены семь писем-статей - больше, чем к кому-либо из других адресатов. Личная переписка Гоголя с графом Тол­стым была весьма обширна, но после смерти писателя Толстой свои письма, возможно, уничтожил. Во всяком случае, весной 1852 года он сообщал сестре, графине Софье Петровне Апраксиной, что, разбирая гоголевские бумаги, изымает свои и ее письма к покойному - действие, из чего некоторые исследователи вывели заключение едва ли не о «краже» Толстым рукописей второго тома. Подобное предположение противоречит мнению современ­ников о личности графа Толстого. Так, например, Жуковский, чей нравственный авторитет был необычайно высок, справляясь у Петра Александровича Плетнева об обстоятельствах смерти Го­голя, писал в марте 1852 года: «Где он жил в последнее время в Москве? Верно ли, что у графа? Если так, то бумаги в добрых ру­ках, и ничего не пропадет» (14).
До нас дошли два письма Толстого к Гоголю. Одно из них, из Парижа, датированное 5 августа (н. ст.) 1847 года, - ответ на пись­мо Гоголя из Остенде от 27 июля (н. ст.) того же года. В начале его граф Толстой передает наставления Гоголю парижского док тора Груби, затем переходит к положению на Кавказе. Некото­рые мысли и даже выражения Толстого созвучны гоголевским интонациям, особенно в «Выбранных местах из переписки с дру­зьями». «Дела Кавказские и многие другие, - пишет он, - очень, конечно, грустны, но этого рода события подходят к наказаниям праведнейшего Судии, подобным холере, неурожаям и т. п. Меня не столько огорчают приговоры и наказания, сколько ослепле­ние, ведущее неминуемо к новым неведомым несчастиям. Меня ужасает всеобщее, единодушное и постоянное угождение всем презреннейшим страстям и похотям человеческим. И власти пре­держащие, и литераторы, и художники, и ученые, и промышлен­ники, а в Риме, кажется, и сама Церковь - все дружно сами пусти­лись и других тащат на широкий путь». Широкий (т. е. легкий) путь - антитеза пути узкому (трудному), как в православной аскетике называют путь ко Христу (см.: Мф. 7, 14).
Графиня Толстая, как и ее муж, отличалась необыкновенной добротой. Ее благотворительность была известна в Москве, где она, овдовев, провела последние годы своей жизни. Тертий Фи­липпов сообщает, что в доме графини жили на хлебах крестьянс­кие девицы, бывшие крепостные. В Нижегородской губернии на ее средства были устроены приют и училище для сирот. Знамени­той Дивеевской обители она пожертвовала тридцать две десятины земли на огород. Крупные суммы денег графиня передала в Донс­кой монастырь и в Зосимовскую пустынь (основанную старцем Зосимой Верховским под Москвой на земле родственников Толстых — Грузинской царевны Фамари и царевича Ираклия). В Москве при церкви св. великомученика Георгия в Грузинах ею был основан и содержался приют для престарелых лиц духовного звания - так называемый Георгиевский дом (открыт в 1864 году). Свой боль­шой дом на Садово-Кудринской (с церковью, флигелями и са­дом), стоимостью свыше ста тысяч рублей, она отказала в пользу московского духовенства. Здесь, согласно ее воле, был устроен приют для священников, названный «Александровским» (в память графа Александра Петровича). В приютской церкви Покрова Божией Матери в Кудрине она «оставила все свои драгоценные иконы, всю утварь и ризницу, за исключением лишь ковчега с мощами грузинских святых, который должен был быть передан согласно завещанию в один из грузинских женских монастырей» (17). Погребена графиня Анна Георгиевна рядом с супругом в Донском монастыре.


http://nikolay.gogol...nee_pristanishe

Мераб Константинович учился в МГУ вместе с Раисой Титаренко:
Раиса Горбачева умерла в 1999 году от лейкемии, скоротечной болезни крови. Трагическое совпадение состоит в том, что сама она многие годы помогала детям, которым врачи поставили тот же диагноз.
Запахи детства. Отец Раисы, украинский крестьянин Максим Титаренко, приехал в 29-м году из Чернигова на Алтай, на строительство железной дороги. И в совсем не веселом по тем временам селе Веселоярске встретил свою будущую жену - коренную сибирячку. В 1932-м на свет появилась Рая. Ее крестили тайно, на квартире у священника. Правда, имя дали не из святцев. Для измученного тяжелой, непривычной работой крестьянина оно, должно быть, звучало как обещание устраненного большевиками христианского рая. Однако новое время творило свои представления о счастье и своих кумирах. Раиса, как и все, гордилась Магниткой, Днепрогэсом, челюскинцами, Валерием Чкаловым. Чаще, чем в куклы, играла в войну, потому что та шла за ее поколением по пятам. Война в Испании, финская, Халхин- Гол. А война внутри страны? В первом классе она вместе со всеми вымарывала в учебниках портреты Блюхера, Тухачевского. Потом была Отечественная. А потом - счастье победы и захлестнувшее счастье жизни. Ее детство - это бесконечные переезды се¬мьи вслед за отцом, всю жизнь стро¬ившим железные дороги. Хлопоты, новые школы, случайное жилье. Каких только «гнезд» у них не было: и бараки, и щитовые сборные домики, и даже старый товарный вагон. Шесть школ пришлось сменить Ра¬исе, но упрямая, серьезная девочка все же получила золотую медаль, которая позволяла ей поступать в любой вуз страны без экзаменов. Она не задумываясь выбрала философский факультет МГУ и летом 1949-го приехала в Москву.
Стромынка. Общежитие на Стромынке - убогое, веселое студенческое жилье с комнатами на 20 человек и удобствами в конце коридора. Из девушек, которые жили в 392-й комнате, одна вышла за философа Мераба Мамардашвили, другая - за будущего социолога Юрия Леваду, третья, Раиса, - за юриста Михаила Горбачева.
Михаил и Раиса встретились в школе танцев в студенческом клубе. Танцевали вальс-бостон, краковяк, кадриль. «Мишка, там такая девчонка!» - сказали Михаилу друзья. Он решил просто взглянуть… Она поразила его сердце раз и навсегда.
По канонам того времени они долго дружили, прежде чем пожениться. Длинные прогулки - от университета с Моховой до общежития на Стромынке, от Библиотеки имени Ленина - к Арбату, Кропоткинской, Волхонке… Такова лирическая география их юности. Свадьбу играли в общежитии. Деньги на новый костюм для себя и на свадебное платье для Раисы Михаил заработал сам. Уже тогда она была модницей: наряд сшили в настоящем ателье! Правда, на туфли не хватило, и невеста одолжила их у подруги.

А его (Мамардашвили) работами мы зачитывались в начале 90-х.

Простите, но мой отец был кадровый военный, полковник Советской Армии. Я родился в Гори, там же, где Сталин. Жил в Тбилиси, в семье кадрового военного, который все пять лет отвоевал на фронте. И, естественно, я получал редкие письма от него, где "проклятого врага фашиста разобьем", как во всех письмах. Откуда? Очевидно, как-то важно было не отличать себя от комсомольца, в том числе даже собственного конвоира, "белозубого пушкиниста", который конвоировал Мандельштама и читал Пушкина. (Речь идет о строфе из стихотворения "День стоял о пяти головах" (1935):
Чтобы Пушкина чудный товар не пошел по рукам дармоедов -
Грамотеет в шинелях с наганами племя пушкиноведов -
Молодые любители белозубых стишков.
На вершок бы мне синего моря, на игольное только ушко!)
Ну, представьте, как он мог мечтать... Я ведь не говорю, что чтение белозубым комсомольцем-конвоиром пушкинских стихов есть продолжение культуры. Нет, я говорю другое: там пропасть. Но если будет продолжение и если вообще что-нибудь будет, то другого-то нету, и нечего даже о другом думать - бессмысленные, разрушающие, пустые мысли. Ах, если б было бы что! Ну, - пропасть, нету! Решитесь на сознание, что эта пропасть разделяет.
Ну, что такое человеческий мир, который мы обустроили, что за такая абсолютная ценность? Вообразим немного другой мир. И Мандельштам отчаянно воображает другой мир, из развалин Апокалипсиса он воображает, пытается вообразить другой мир и как-то соединиться с ним, что "я - ваш", "я - с вами"... Весь воронежский цикл пронизан этим ощущением. Это действительно - вы правы в формулировке самого вопроса, хотя я могу спорить с расстановкой акцентов. Это возможное и глубокое философское решение, не либерально-интеллигентское. т.е. фактически не салонное и не кастовое, а философское. Неотличение, неотличение себя, но на этих вот основаниях. Действительно, нужно пройти в отчаяние очень далеко. Когда ты отчаялся до конца, то за крайней точкой отчаяния открывается пространство для ровного и веселого расположения духа. И только там можно жить и только своими мыслями создать вот это, и бессмысленно об этом думать, все пройдено... Будет из этих комсомольцев, тех самых, о которых Мандельштам писал стихи "комсомольской песни наглее". (Речь идет о строфе из стихотворения "Квартира тиха как бумага" (1933):
Наглей комсомольской ячейки
И вузовской песни наглей,
Присевших на школьной скамейке
Учить щебетать палачей...)
Там действительно пройден последний путь отчаяния, за которым ровная радость открывается. Пока ты не отчаялся до конца, ты будешь пессимистом, ты будешь в тягость...
Вот, скажем, не русская проблема в Тбилиси, а проблема нашей собственной молодежи. Мы разрушили все другие малые центры просвещения и жизни; культурные центры - все разрушены, не существуют, все поглотил Тбилиси. А это совершенно не соответствует грузинской традиции, потому что Грузия - это страна углов, так же как, скажем, Италия состоит из Венецианской области, из Генуи, из юга Италии, из севера Италии, Турина, Ломбардии - это все места, сохраняющие свои локальные черты, я уже не говорю о диалектах, на которых говорят они все, - понятны для итальянца, но тем не менее это ведь все равно диалект, местные культурные традиции и места общественные в публичных пространствах маленьких городов.
И все исчезло. Тбилиси стал таким... ну не вполне Москва, но что-то похожее: выросли окраины Тбилиси - новостройки, и они перемешали население - эти окраины заселены в основном провинциалами, или, наоборот, скажем, коренные тбилисцы, которые жили в центре и которые были носителями тбилисского менталитета, фольклора и правил определенных, кодекса горожанина Тбилиси (он был, кстати сказать), - они, улучшая жилищные условия, поселялись там, перемешалось очень сильно население, и провинция размыла какой-то внутренний костяк тбилисского общества. Даже в пятидесятых годах это еще было, с шестидесятых стало очень быстро исчезать, поскольку пошел размыв по благосостоянию (конечно, наша грузинская предприимчивость выражалась в том, что каждый сам спасался, и поэтому мы, в общем, выжили, но каждый выживал как индивид, а публичное пространство разрушалось). Вот посмотрите на подъезды домов, как они выглядят! Дело в том, что это в полном противоречии с тем, как они выглядят изнутри. Внутри могут быть великолепные квартиры. Заплеванный подъезд - он прибавил внешнее выражение структуры восприятия самого себя и допустимого и терпимого для тебя окружения. Значит, уличное пространство - на него плевать, и оно заплевано. Поэтому, скажем, кто-то из этих провинциалов теперь может позволить себе то, что в старом Тбилиси никто не мог бы позволить - с ним рассчитались бы, и расчет был старый, наш личный расчет, обыкновенный, качание прав, пощечина и т.д" или просто человека нигде не принимали больше. Было непозволительно, чтобы какой-то... почтение, иерархия почтения и уважения к известным в городе людям сохранялись, сейчас это размылось.
Разрушены критерии. Но не это существенно. Важно то, что проблема действительно реальная. Потому что молодежь Грузии - к любой вспышке готовый горючий материал, и жалко такого кипения молодых сил... им нет применения... Истоков нет.
Интервью в записи Улдиса Тиронса (Рига) Весна. 1990 г.

«Ну, что вам рассказать? Наше учреждение — самое первое из учреждений с этно-культурным национальным компонентом, открытых в Москве по приказу Любови Петровны Кезиной. Это было в 1988 году, еще до Перестройки. Тогда только начинали осознавать необходимость появления учебных заведений, в которых бы дети разных национальностей получали возможность знакомиться со своей этнической культурой даже в том случае, если они живут в русскоговорящем регионе и если их родители говорят по-русски. Первое время мы существовали как детский сад. Вдохновителем проекта был Шалва Александрович Амонашвили.



http://dob.1septembe...hp?ID=200602407

http://www.apsny.ge/...12499405124.php

"О жизни схиархимандрита Виталия:воспоминания,письма,поучения."
Есть такая книга,изданная Новоспасским монастырем,по благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия второго.

стр.77

Если вспомнить ,что древняя Иверия-это один из уделов БожиейМатери на земле,а Русь издревне считалась Домом Пресвятой Богородицы,то станет ясно,что наши православные страны,как духовные сестры,находятся под единым Пречистым Ея Покровом,а потому и родство наше-выше кровного.

Сообщение отредактировал Nika: 15 Январь 2010 - 16:44